Глина белая. Воск и корица.
............................................Полнолуние. Мерность клепсидры.
Он один за захлопнутой дверью лепит куклу...
...............................................................Как трудно быть богом!
Разрастается морок мерцаньем воссиявшей Звезды над чертогом,
словно выпавшей оком-пиропом из глазницы созвездия Гидры.
Нескончаемо долго и трудно тает воск, размягчается глина...
На руках его, снега белее, два крыла да веночек из кашки.
Вместо сердца - жар птица из Рая, вместо локонов - неба барашки.
Белый ирис венчального платья, муаре по кайме кринолина.
Он один на один с наважденьем.
................................................Принцам д/Ад/ским присущи причуды!
Нет, сегодня не блажь и не искус, не слепая случайность юдоли!
Кубок с мертвой водой полон тайны.
................................................Он хранит в своем чреве пароли
на любовь, тайно слепленной девы, как и смерть поцелуя иуды.
Кап, кап, капает морок в клепсидре... Тишина разбивается стоном.
То не руки, терновые плети, искололи объятьем запястье.
Он - твой Бог, твой герой, твой спаситель...
......................................................Ах, Офели/я/, призрачно счастье!
Только что же так бьется жар-птица, и корица раскрыла бутоны?
Боже, правый! Кричи - не услышит. Принцы д/Ад/ские любят забавы!
Кукла - куколка в саване белом, ты же слеплена им для потехи!
Глина мягкая - горстка фантазий...
......................................................Ничего не бывает «навеки»!
Ничего не изменит тот вечер. Днем поднимутся смятые травы.
Ах, как жаждет душа поцелуя! Как манящи и трепетны губы!
Разве скроешь сиянье корицы в поволоке зовущего взгляда?
«Я люблю, я люблю, я люблю, я....», - вторит сердцу в мажоре цикада.
Почему же глаза его слепы, а объятья фальшивы и грубы?
Год, без малого, год на исходе.
.................................................Полнолуние. Нудность клепсидры.
Он один за захлопнутой дверью лепит куклу по имени Полли.
Он не знает, что плачет Офели, наблюдая за ним с антресоли,
что сегодня не вспыхнет пиропом вещий глаз из созвездия Гидры.
Он не знает, что боги Офели неспроста обрекли на безумство.
Он не знает, что сердце - жар-птица рвется прочь в небеса из темницы!
Он любил свою Полли две ночи...
.................................................Воск растаял и вырвалась птица!
Принцам д/Ад/ским присущи утехи, но.., свечою сгорает их чувство.
Кукла-куколка в платьице белом, даром мечена, болью воспета.
Где же крылья твои, где веночек?
....................................................Крылья сломаны, кашка завяла.
Воск растаял от слез и обиды...
Помнишь, травушку ножками мяла?
Ах, как локоны медом пропахли в Спас Медовый прошедшего лета!
Я помню, я стоял перед окном
тяжелого шестого отделенья
и видел парк — не парк, а так, в одном
порядке как бы правильном деревья.
Я видел жизнь на много лет вперед:
как мечется она, себя не зная,
как чаевые, кланяясь, берет.
Как в ящике музыка заказная
сверкает всеми кнопками, игла
у черного шиповика-винила,
поглаживая, стебель напрягла
и выпила; как в ящик обронила
иглою обескровленный бутон
нехитрая механика, защелкав,
как на осколки разлетелся он,
когда-то сотворенный из осколков.
Вот эроса и голоса цена.
Я знал ее, но думал, это фата-
моргана, странный сон, галлюцина-
ция, я думал — виновата
больница, парк не парк в окне моем,
разросшаяся дырочка укола,
таблицы Менделеева прием
трехразовый, намека никакого
на жизнь мою на много лет вперед
я не нашел. И вот она, голуба,
поет и улыбается беззубо
и чаевые, кланяясь, берет.
2
Я вымучил естественное слово,
я научился к тридцати годам
дыханью помещения жилого,
которое потомку передам:
вдохни мой хлеб, «житан» от слова «жито»
с каннабисом от слова «небеса»,
и плоть мою вдохни, в нее зашито
виденье гробовое: с колеса
срывается, по крови ширясь, обод,
из легких вытесняя кислород,
с экрана исчезает фоторобот —
отцовский лоб и материнский рот —
лицо мое. Смеркается. Потомок,
я говорю поплывшим влево ртом:
как мы вдыхали перья незнакомок,
вдохни в своем немыслимом потом
любви моей с пупырышками кожу
и каплями на донышках ключиц,
я образа ее не обезбожу,
я ниц паду, целуя самый ниц.
И я забуду о тебе, потомок.
Солирующий в кадре голос мой,
он только хора древнего обломок
для будущего и охвачен тьмой...
А как же листья? Общим планом — листья,
на улицах ломается комедь,
за ней по кругу с шапкой ходит тристья
и принимает золото за медь.
И если крупным планом взять глазастый
светильник — в крупный план войдет рука,
но тронуть выключателя не даст ей
сокрытое от оптики пока.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
