Посторонись, поблёкли акварели
И красный свет закрыл дорогу нам
До лучших дней, до непонятных зрелищ
Отдав всю радость серым ведунам
Остался свет, хоть желтый и местами
Остались мы – как время на часах
Стоять у рек, под мокрыми зонтами
В глазах пытаясь спрятать прежний страх
Картины снов, нет качества печати
И потому, обои в сизой тьме
Скрывают стены, в краске, из печали
Жизнь, закапав в прохладной кутерьме
Быть словно джин, с бутыли на свободу
Стать для чужих – несущим лозунг «свой»
Пить горький ром, кому-нибудь в угоду
Лишь для того, чтоб помнить летний зной
Но прав ли я, проснусь ли на рассвете?
А может плотник мой замерит рост
И кто-то скажет – « встретил он бессмертье»
Да обо мне… последний скажет тост
Бумага терпела, велела и нам
от собственных наших словес.
С годами притёрлись к своим именам,
и страх узнаванья исчез.
Исчез узнавания первый азарт,
взошло понемногу быльё.
Катай сколько хочешь вперёд и назад
нередкое имя моё.
По белому чёрным сто раз напиши,
на улице проголоси,
чтоб я обернулся — а нет ни души
вкруг недоуменной оси.
Но слышно: мы стали вась-вась и петь-петь,
на равных и накоротке,
поскольку так легче до смерти терпеть
с приманкою на локотке.
Вот-вот мы наделаем в небе прорех,
взмывая из всех потрохов.
И нечего будет поставить поверх
застрявших в машинке стихов.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
