Ещё осанка хороша, не избегаю куража,
ещё могу, легко дыша, из западни спасти стрижа.
А птица стриж – особый вид. В полёте ест, в полёте спит
и любит – высший пилотаж! – в двойном полёте, отче наш…
Итак, с молитвою малыш на свет явился, чудный стриж,
но ставший в возрасте слетка самоуверенным слегка.
Он зацепился за карниз, что над родным гнездом навис,
и крикнул: «Стри, пока не стар, пора лететь в Мадагаскар!»
Ну что же, летняя пора прошла, укрылась мошкара
в подвалах городских болот…Закончился сезон охот.
Стрижи готовят перелёт.
Такой уж выдался расклад в природе, что и я бы рад
хоть со стрижами улететь, чтоб от тоски не умереть.
Но я не думал о стрижах, я весь погряз в своих делах.
И вдруг – как в море с миражом и словно по сердцу ножом –
столкнулся взглядом со стрижом.
Моим друзьям не повезло. Они построили гнездо
в двойном стеклянном витраже стены, на верхнем этаже.
И оперившийся Икар взлетел, не глядя, и попал
с размаха в узкий переплёт фасадных окон… Поворот,
такой нечаянный, в судьбе не пожелал бы я себе…
А между тем, я будним днём и сам сидел за тем окном,
ничуть не думая о том,
в каких полётах много раз я счастлив был, ну, а сейчас
с толпой компьютерных таблиц играю блиц…
Так вот, прошел очередной пустопорожний выходной,
и в понедельник наш отдел собрался для служебных дел.
Смотрю в оконное стекло и вижу… чёрное крыло
стрижа между двойных пластин стекла и слоя паутин.
Пичуга вольная – одно, а если вдруг к тебе в окно
влетит?.. Среди плохих примет, давно известно, хуже нет.
Но я приметам – не судья, притом что целая семья
стрижей держалась, как могла, и уж совсем изнемогла
в остекленелости стекла.
Случилось так: отец и мать стрижонка бросились спасать
туда, где бился со стеной, как из страны невыездной,
неосмотрительный герой.
Да как ни бейся, а стена вся наглухо застеклена.
Будь, стриж, ты трижды альпинист, а всё равно сорвёшься вниз.
…Настала ночь, но не луна взошла, а краешек окна,
чуть приоткрытый в кабинет, где выключить забыли свет.
Сквозило мутное окно - но тем и занято оно -
и в чинный канцелярский стиль конторы добавляло пыль
из незаделанных щелей… А что касается стрижей,
такое грустное кино мы все не видели давно…
…Я, чуть дыша, окно открыл, не повредив прекрасных крыл.
И, словно в храме образа, мне в душу глянули глаза.
Видал я раньше – нет, не страх – высокомерие в глазах
у птиц и помню с давних пор, как в бухте меж курильских гор
избитый родичем орлан на льдине погибал от ран,
и как он гордо посмотрел на нашу шлюпку и… взлетел!
А был почти готовый труп… Да что там остров Итуруп!
В своем дому, у гаражей, где стон машин и брань бомжей,
я выезжаю из ворот под оком царственным ворон,
и воробей, живой пока, из лужи смотрит свысока.
Такой у птиц высотомер, не принятый в системе мер…
Но мой рассказ – живой пример из более высоких сфер.
В которых так легка рука, пока ведет меня строка,
пока могу, ещё дыша, из рамы вытащить стрижа…
…И вот последнее тепло к Мадагаскару утекло.
Там чертят небо три стрижа, крылами острыми скользя.
Четвёртым – мне бы, да нельзя…
Сижу, бумагами шурша, за пыльной рамой. Мой черёд
придёт
в какой-то
лётный год…
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
