в мой обшарпанный город давно не совалась весна.
из архива за вечность тайком постирав имена,
полотняное небо ссыпает за шиворот капли.
забывать тяжело лишь по первому разу, не так ли?
мой грохочущий город - гнездилище смертных грехов.
нам никто никогда и не врал, что нам будет легко
постоянно вдыхать воздух прелой листвы и бензина.
моему одиночеству время справлять именины.
мой бессовестный город сулит мне апрель в октябре.
я ему благодарна за этот заведомый вред.
больно лишь слабакам, мои слезы - от ветра и лука.
если будем прощаться - прощайся со мною за руку.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
