Однажды меня из темницы моей
отпустили строгие стражи
и на дорогу даже
вывели трёх коней -
один из них, белый,
по имени День,
другой из них, чёрный,
по имени Ночь,
третий, алый,
по имени Кровь,
и Кровь понесла меня прочь,
а справа –
ярился День,
а слева –
дышала Ночь....
…..
И с лип придорожных,
с их сладких соцветий
навстречу летел опьяняющий ветер,
и было возможным,
казалось,
всё,
что звенело,
плясало,
смеялось
меж небом и полем,
в лесу и в реке,
поймать на лету и зажать в кулаке...
……
Казалось…
и было…
и многое было потом … -
как ветвь, распускалась –
листок за листком –
слагалась
баллада…
любви и печали… -
с капелью, грозою, метелью - по струнам,
и северным - строгим, и южным – бездумным,
ветрами -
страницы листались...
……..
Размыты…
…слезами ли, снегом, дождём…
…баллада ли жизнью, жизнь ли стала стихом…
…закрыты…
теперь не понять,
и надобно спать...
спи...
…в тёмном поле, глухом…
(ты увидишь во сне, или вспомнишь)
…там - в табуне - мои кони,
стреножены… пастухом…
один из них белый
чёрный другой,
третий алый... .
Взгляни на деревянный дом.
Помножь его на жизнь. Помножь
на то, что предстоит потом.
Полученное бросит в дрожь
иль поразит параличом,
оцепенением стропил,
бревенчатостью, кирпичом -
всем тем, что дымоход скопил.
Пространство, в телескоп звезды
рассматривая свой улов,
ломящийся от пустоты
и суммы четырех углов,
темнеет, заражаясь не-
одушевленностью, слепой
способностью глядеть вовне,
ощупывать его тропой.
Он - твой не потому, что в нем
все кажется тебе чужим,
но тем, что, поглощен огнем,
он не проговорит: бежим.
В нем твой архитектурный вкус.
Рассчитанный на прочный быт,
он из безадресности плюс
необитаемости сбит.
И он перестоит века,
галактику, жилую часть
грядущего, от паука
привычку перенявши прясть
ткань времени, точнее - бязь
из тикающего сырца,
как маятником, колотясь
о стенку головой жильца.
<1993>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
