Растворяюсь в лесу, загорелом до красных ожогов,
что грядущей зиме желудевым грозит кулачком…
Я в осенней депрессии - грей, ради Господа Бога! -
и в траву поднебесную падаю – птицей – ничком.
Я больна ностальгией по лету, по свету… Стилетом
колют солнца волокна, прорвавшись из тучных оков,
и пьянит аромат жухлых трав, перепутанных ветром,
я – осиновый лист, я не слышу неискренних слов…
Пусть грибы пробивают, бледнея, горбатую землю,
мочковатые корни, карабкаясь, тянутся в лес –
хлорофилловый лист только Солнце на душу приемлет,
белый свет. И под ветром летит и летит - до небес…
Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно - вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.
Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
сам теперь светофор; плюс, впереди - река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.
Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.
Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
в форму вокзальной площади, со статуей и т.п.,
где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
прямо пропорционален отсутствующей толпе.
<январь 1996 г.>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
