Растворяюсь в лесу, загорелом до красных ожогов,
что грядущей зиме желудевым грозит кулачком…
Я в осенней депрессии - грей, ради Господа Бога! -
и в траву поднебесную падаю – птицей – ничком.
Я больна ностальгией по лету, по свету… Стилетом
колют солнца волокна, прорвавшись из тучных оков,
и пьянит аромат жухлых трав, перепутанных ветром,
я – осиновый лист, я не слышу неискренних слов…
Пусть грибы пробивают, бледнея, горбатую землю,
мочковатые корни, карабкаясь, тянутся в лес –
хлорофилловый лист только Солнце на душу приемлет,
белый свет. И под ветром летит и летит - до небес…
Над белой бумагой потея,
перо изгрызая на треть,
все мучаясь, как бы Фаддея
еще побольнее поддеть:
"Жена у тебя потаскушка,
и хуже ты даже жида..."
Фаддею и слушать-то скучно,
с Фаддея что с гуся вода.
Фаддей Венедиктыч Булгарин
съел гуся, что дивно изжарен,
засим накропал без затей
статью "О прекрасном" Фаддей,
на чижика в клеточке дунул,
в уборной слегка повонял,
а там заодно и обдумал
он твой некролог, Ювенал.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
