я исписала нежностью к тебе
все стены в пропасть мчащегося лифта
успела нацарапать даже вензель
А & Б
и сотворила рифмами тишайшую молитву
осталось два пролёта нам лететь до дна
и три секунды в небеса свободного
падения
на поцелуи с привкусом восторга и вина
в свободе поз и миге отрешения
ко дну забившей сердце темноты
в кромешном страхе в узкой гулкой
штольне
лишь я и ты
любовь и я и ты
в лепёшку...
жутко...
крик
прощально ...
сладко
боль
но
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.