Не хочется вас разочаровывать, но мой сборник закончен и сдан в печать. Теперь могу хоть верлибры клепать от нечего делать :)
пилите, Шура. Они золотые.
Мне показалось, что всего чересчур - как будто на бутерброд с вареньем налить сверху патоки.
а мне очень даже пришлись меха созвучий
Вкусно:))
Стих ладно скроенный, стилистически выверенный, гладкий. К сожалению, я тож как и Сара не люблю пафосу в стихах, за исключением когда без него ну никак совсем (что бывает). Но я не о том – это, как грицо, на любителя.
У меня возник серьезный притык с «разговором на фортепьяно».
Чтобы там автор не думал, выписывая образ, но, формально, мы имеем двусмысленность, вернее трехсмысленность, причем маловероятно, что она специально созданная, как средство худ. Воздействия. Поясню о чем речь,
Следуя букве стиха фраза (образ) может быть воспринят читателем в трех вариантов (а может и больше при наличии богатой фантазии):
1) Разговор ЛирГеров лежа (сидя, стоя) НА инструменте – экстравагантно, в духе декаданса;
2) Разговор на ЯЗЫКЕ ФОРТЕПЬЯНО – т.е. как на эсперанто или на языке птиц – два ЛГ имитируют (на сколько хватает диапазона и богатство обертонов) звуки инструмента без самого инструмента и т.о. общаются – чудно, возможно даже находка, но требующая расширения: разговоры на языке флейт, гобоев и проч;
3) «Разговор» двух фортепьяно, т.е. игра дуэтом или в четыре руки – нормальная метафора для задушевного разговора.
Мне кажется, что автор именно п.3 имел в виду или что-то схожее. Но тем не менее, образ требует развития, во избежание неверной комической трактовки и/или потери эффекта от чтения.
"негромкий разговор на фортепьяно"- я понимаю это как игру одного для другого.Интонация музыки столь же очевидна, сколько и в речи, равно как и подборка произведений.Для юной поэтессы образы, описанные в стихе, для меня вполне убедительны.Стол с кофе полон чудных деталей,сплавленная вселенная- хорошо. Напрягло рыдание- факт.ИМХО.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.