Согревающий душ превращается в Северно-ледовитый...
Я зову тебя Нансен, пишу тебе – букв ускользает лента....
У тебя впереди – мерзлота и ледышки опасных видов,
у меня позади – неоплаченный ticket до Неверленда.
До Гренландии ближе – туда доберётся когда-то «Викинг»,
и отправится «Фрам» дрейфовать и не дрейфить, хоть льды, торосы...
Я зову тебя Нансен, учусь уважительно-нежно выкать,
подавать папиросы....
...пора привязать паутиной-тросом,
чтоб не рвался из гавани, плыл по течению, плёл верёвки,
обжигающим спиртом грел сердце, ласкал ротовую полость,
заспиртовывал чувства, раз мы разнодумцы и разнокровки:
тебе строго на север - по компасу,
я - остывающий южный полюс,
остывающий южный...
Меня бы не в Невер, а на Шпицберген
заточить - уравнять бы внутри и снаружи температуру,
рисовала бы вечность на льдинах, для «Фрама» бы фейерверком
украшала застывше-застрявшее время...
Ты носишь шкуру
недоросшего Нансена: холод арктический тем, кто дорог...
В мерзлоте сохранился, мерзавец, - носила тебе в мензурке
элексир согревающий...
Неблагодарный, уедешь скоро! Говоришь, что к препятствиям северным
- я притворяюсь турком –
«понимающей» смуглой наложницей
(полюс болит остывший),
пресекающей ложь, вырезающей в памяти вечность, видя:
Лжедимитрий, лжефритьоф...
А знаешь ли, Нансен ведь гиб "на лыжах",
ты же
не дрейфуешь, а дрейфишь, не зная, как Северно-ледовитый
помогает влюблённым, ведя их меж льдов по зелёной ленте
водяной – до тепла в Неверленде.
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.