- Папа, смотри, аист
Что он клюёт, камень?
- Гордый и осанист.
Птица среди развалин.
Он одинок, видно.
- Может попить хочет?
Ой, мне язык видно!
- Это ж не наш кочет!
Аист – тотем божий,
Помнишь, читал сказку?
- Помню, он хороший.
А голова – в краске…
-----------------------------------
- Чёрные перья Солнце Магриба сушит.
В памяти образы рвано ползут в пазлы:
Помню дворец, музыка – злом в душу.
Скучно. Наложниц вон из большой залы!
Чуда хочу! Чтобы летать птицей,
Ветер свистеть стал бы в больших перьях!
Или в песке рыться большой лисицей…
Или змеёй… Шёпот: «Калиф, верь мне!» –
Шёпот ползёт змейкой: «Одно слово –
Станешь любой тварью земной. Нюхай.
Вот порошок. Слово. И – готово!»
(Чёрный колдун гладит своё брюхо). –
Что-то забыл. А, дорогой, вспомнил!
Как засмеёшься – слово забудешь, милый.
(Хитрый старик лёг на диван томно)
Будешь летать, побереги силы…
……………………………………
-Слово!..
………...Песок сыплется. Память стёрта.
Был я калифом. Аистом стал. Глупо.
Плата за спесь (голос того чёрта).
Слово!..
………..Стучу клювом по камню скупо…
……………………………………
--------------
* (сноски)
---------------------------
*Арабы говорят: «Магриб – священная птица. Тело ее – Алжир, правое крыло – Тунис, левое – Марокко».
*Баньо – алжирская каторга.
*Касба – старый город, «сердце» Алжира, единственный в своем роде из оставшихся на Земле.
*Кувшин – восточная аллегория человеческой жизни. При рождении человека покупается ЕГО кувшин. Время идёт. Кувшин жизни наполнен – его можно только разбить.
Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою
любовницу – из чистой показухи.
Он произнес: «Теперь она в Раю».
Тогда о нем курсировали слухи,
что сам он находился на краю
безумия. Вранье! Я восстаю.
Он был позер и даже для старухи -
мамаши – я был вхож в его семью -
не делал исключения.
Она
скитается теперь по адвокатам,
в худом пальто, в платке из полотна.
А те за дверью проклинают матом
ее акцент и что она бедна.
Несчастная, она его одна
на свете не считает виноватым.
Она бредет к троллейбусу. Со дна
сознания всплывает мальчик, ласки
стыдившийся, любивший молоко,
болевший, перечитывавший сказки...
И все, помимо этого, мелко!
Сойти б сейчас... Но ехать далеко.
Троллейбус полн. Смеющиеся маски.
Грузин кричит над ухом «Сулико».
И только смерть одна ее спасет
от горя, нищеты и остального.
Настанет май, май тыща девятьсот
сего от Р. Х., шестьдесят седьмого.
Фигура в белом «рак» произнесет.
Она ее за ангела, с высот
сошедшего, сочтет или земного.
И отлетит от пересохших сот
пчела, ее столь жалившая.
Дни
пойдут, как бы не ведая о раке.
Взирая на больничные огни,
мы как-то и не думаем о мраке.
Естественная смерть ее сродни
окажется насильственной: они -
дни – движутся. И сын ее в бараке
считает их, Господь его храни.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
