Если вчера зашкаливала температура, сегодня начнётся кризис. Только
необязательно гарантирует избежание летального исхода.
Хотя бы потому, что под рукой всегда найдётся двустволка,
хотя бы потому, что уроды придумали Бонда,
а он взял – и не ожил.
… Пищит мейл-агент. Какая Троя выдержит нашествие Троянов?
- вместе с переизбытком рабочей силы,
женщин с жёванными губами,
похожих на лошадей, для которых
что ни дыра – то миска,
вместе с сокращением, удлиняющим всё больше списки,
вместе с дорогой от бытового триппера до небытового возвышенного простатита
(простите, мадам… ещё раз пардон.. простите…)
Так надежды на хэппи-энд в постфашистском порно
вымораживают яйца, отложенные надеждой на лотерею, в твоих порах.
Твои акции неумолимо падают,
твои бабы пучат глаза из столбов по Лоту.
Твои глаза виноватые
расширяются, нехотя попадая в такт дефолта.
А ты ведь хотел – Наполеоном, чтобы всех-всех выручить,
но впал в кризис в кризисе, - не понадобилось даже плана…
Утри нюни.
Надень треуголку с кисточкой.
Ударь молотом по фортепьяно.
Спроси: эй, есть там кто?
…кризис перестаёт быть экономическим, округляется в полный,
когда из немецкого гробового ящика, отвечая тебе, Годо
спрашивает: «и ты, Брут, метил в наполеоны?
Помянем его…»
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
