Домовитый декабрь, прикрывая утраты,
побелил мой запущенный двор многократно…
Одичавшая елка под тяжестью снега
волка ждет- не дождется…
Истает, как не был,
первозданный декабрь ханукальной свечой
И, с гирляндами через плечо,
ужаснувшись растратам, пассивам, кредитам,
подсчитавши живых и еще не убитых,
будет тихо смотреть, как пытаются люди,
словно трутни, отпраздновать Святки – и в лютень,
прошлогодние числа исчисливать в хлам.
Jesus Criste! – это кризис со льдом пополам…
Ново-старые годные елки застынут,
в продуваемых группках и снежных косынках,
будто нищенки…
Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убытый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряxтят на счетаx жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Xоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый xлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.
<1909>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
