Так. Тринадцатого января
ты зайдешь ко мне на чашку кофе.
Я тебе сварю его покрепче.
Это будет самый лучший, мокко...
В турку я насыплю понемногу
сладкого и звездного песка,
соли нашей жизни, перца страсти,
нежности ванили, шарм гвоздики...
А потом налью тягучих сливок,
Млечного пути черпнув верхушку,
и достану лучший свой сервиз.
Я зажгу огни уставшей ёлки.
Я включу волшебный добрый вечер
и, забыв про пятничные страхи,
буду ждать тебя, мой ненаглядный,
встретим в полночь Старый Новый год...
Меня любила врач-нарколог,
Звала к отбою в кабинет.
И фельдшер, синий от наколок,
Во всем держал со мной совет.
Я был работником таланта
С простой гитарой на ремне.
Моя девятая палата
Души не чаяла во мне.
Хоть был я вовсе не политик,
Меня считали головой
И прогрессивный паралитик,
И параноик бытовой.
И самый дохлый кататоник
Вставал по слову моему,
Когда, присев на подоконник,
Я заводил про Колыму.
Мне странный свет оттуда льется:
Февральский снег на языке,
Провал московского колодца,
Халат, и двери на замке.
Студенты, дворники, крестьяне,
Ребята нашего двора
Приказывали: "Пой, Бояне!" –
И я старался на ура.
Мне сестры спирта наливали
И целовали без стыда.
Моих соседей обмывали
И увозили навсегда.
А звезды осени неблизкой
Летели с облачных подвод
Над той больницею люблинской,
Где я лечился целый год.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
