Ну, что ж, ты, славный мой шалтай-болтайский стих, пошебуршал тихонечко и …стих.
…Река поэзии струится, замирая…
Конечно же, она течёт в преддверье рая, а я сижу на берегу её кисельном…
И что мне?! Сняв исподнее нырять…
И драть стихи из нор, как раков?
В смерть…
А после палец в рот, чтоб крови не видать… И жадно так глядеть, как эта куча шевелит усами в кипятке, пытаясь утвердить любови всплеск…
Вотще!
Моей любви к пенящемся заплывам…
Свет солнечный трепещет в небеси, ныряя в облаци…
Сребробородясь…
А я, дурило, захмелел и понимаю,
что жизни суть проста!
И в новь пытаюсь втиснуть рифму – господи, прости…
Хотя бы в осознание стиха…
…Река поэзии струится, замирая…
Конечно же, она течёт…
Течёт…
Втекая…
В мои остекленевшие уста…
Ледяная ночь, мистраль
(Он еще не стих).
Вижу в окна блеск и даль
Гор, холмов нагих.
Золотой недвижный свет
До постели лег.
Никого в подлунной нет,
Только я да Бог.
Знает только он мою
Мертвую печаль,
Ту, что я от всех таю...
Холод, блеск, мистраль.
1952
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.