Ну, что ж, ты, славный мой шалтай-болтайский стих, пошебуршал тихонечко и …стих.
…Река поэзии струится, замирая…
Конечно же, она течёт в преддверье рая, а я сижу на берегу её кисельном…
И что мне?! Сняв исподнее нырять…
И драть стихи из нор, как раков?
В смерть…
А после палец в рот, чтоб крови не видать… И жадно так глядеть, как эта куча шевелит усами в кипятке, пытаясь утвердить любови всплеск…
Вотще!
Моей любви к пенящемся заплывам…
Свет солнечный трепещет в небеси, ныряя в облаци…
Сребробородясь…
А я, дурило, захмелел и понимаю,
что жизни суть проста!
И в новь пытаюсь втиснуть рифму – господи, прости…
Хотя бы в осознание стиха…
…Река поэзии струится, замирая…
Конечно же, она течёт…
Течёт…
Втекая…
В мои остекленевшие уста…
Осень. Оголенность тополей
раздвигает коридор аллей
в нашем не-именьи. Ставни бьются
друг о друга. Туч невпроворот,
солнце забуксует. У ворот
лужа, как расколотое блюдце.
Спинка стула, платьица без плеч.
Ни тебя в них больше не облечь,
ни сестер, раздавшихся за лето.
Пальцы со следами до-ре-ми.
В бельэтаже хлопают дверьми,
будто бы палят из пистолета.
И моя над бронзовым узлом
пятерня, как посуху - веслом.
"Запираем" - кличут - "Запираем!"
Не рыдай, что будущего нет.
Это - тоже в перечне примет
места, именуемого Раем.
Запрягай же, жизнь моя сестра,
в бричку яблонь серую. Пора!
По проселкам, перелескам, гатям,
за семь верст некрашеных и вод,
к станции, туда, где небосвод
заколочен досками, покатим.
Ну, пошел же! Шляпу придержи
да под хвост не опускай вожжи.
Эх, целуйся, сталкивайся лбами!
То не в церковь белую к венцу -
прямо к света нашего концу,
точно в рощу вместе за грибами.
октябрь 1969, Коктебель
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
