Увы, печален наш итог : несвоевременно и странно
мы повстречались. Потолок держал обоих непрестанно.
И друг для друга нам не стать источником тепла и света:
Как жаль,- две шалые кометы не смогут вместе обитать.
Когда мятущейся душой ты устремился в холод высей,
Я плазмой стала, стала мыслью. Так разминулись мы с тобой -
Два вечных эго, два стекла, два блика, два осколка сути,
Что отливали блеском ртути, дробились, словно зеркала.
Мы параллельные миры. Без изменения движенья,
Обмана, лжи и отраженья приверженцы больной игры.
Не отклоняясь от орбит, не нарушая сводов правил,
ты своевременно оставил себе свой одинокий быт.
Мы в мыслях, каждый за двоих, но обособлены в реале.
Мы наши судьбы проиграли тысячекратно, словно стих.
И в вариантах скуки дней, обыденности и покоя,
Я только мысленно с тобою, вблизи нехоженых идей.
Кометный мир зовет в полет. Взрезают небо метеоры.
Мой странный друг, оставим споры. Отсыпь мне от своих щедрот
Немного ярких пузырьков: чуть невесомых, горьких истин,
Больной иллюзии и смыслов, оправ и рамок и оков.
Я, принимая этот дар, наверное, как та комета,
Благодарю тебя за это. Кто для иного слишком стар,
уходит мыслить и скучать - в окраины, во вне- пределы.
А мне блистать, иное дело- собою небо украшать.
...Уйти в отрыв, оставив плен воображения шального.
В реале все без перемен.
( В инете тоже: пишем снова).
Вот и все. Конец венчает дело.
А казалось, делу нет конца.
Так покойно, холодно и смело
Выраженье мертвого лица.
Смерть еще раз празднует победу
Надо всей вселенной — надо мной.
Слишком рано. Я ее объеду
На последней, мертвой, на кривой.
А пока что, в колеснице тряской
К Митрофанью скромно путь держу.
Колкий гроб окрашен желтой краской,
Кучер злобно дергает вожжу.
Шаткий конь брыкается и скачет,
И скользит, разбрасывая грязь,
А жена идет и горько плачет,
За венок фарфоровый держась.
— Вот и верь, как говорится, дружбе:
Не могли в последний раз прийти!
Говорят, что заняты на службе,
Что трамваи ходят до шести.
Дорогой мой, милый мой, хороший,
Я с тобой, не бойся, я иду...
Господи, опять текут калоши,
Простужусь, и так совсем в бреду!
Господи, верни его, родного!
Ненаглядный, добрый, умный, встань!
Третий час на Думе. Значит, снова
Пропустила очередь на ткань. —
А уж даль светла и необъятна,
И слова людские далеки,
И слились разрозненные пятна,
И смешались скрипы и гудки.
Там, внизу, трясется колесница
И, свершая скучный долг земной,
Дремлет смерть, обманутый возница,
С опустевшим гробом за спиной.
Сентябрь 1906
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
