Увы, печален наш итог : несвоевременно и странно
мы повстречались. Потолок держал обоих непрестанно.
И друг для друга нам не стать источником тепла и света:
Как жаль,- две шалые кометы не смогут вместе обитать.
Когда мятущейся душой ты устремился в холод высей,
Я плазмой стала, стала мыслью. Так разминулись мы с тобой -
Два вечных эго, два стекла, два блика, два осколка сути,
Что отливали блеском ртути, дробились, словно зеркала.
Мы параллельные миры. Без изменения движенья,
Обмана, лжи и отраженья приверженцы больной игры.
Не отклоняясь от орбит, не нарушая сводов правил,
ты своевременно оставил себе свой одинокий быт.
Мы в мыслях, каждый за двоих, но обособлены в реале.
Мы наши судьбы проиграли тысячекратно, словно стих.
И в вариантах скуки дней, обыденности и покоя,
Я только мысленно с тобою, вблизи нехоженых идей.
Кометный мир зовет в полет. Взрезают небо метеоры.
Мой странный друг, оставим споры. Отсыпь мне от своих щедрот
Немного ярких пузырьков: чуть невесомых, горьких истин,
Больной иллюзии и смыслов, оправ и рамок и оков.
Я, принимая этот дар, наверное, как та комета,
Благодарю тебя за это. Кто для иного слишком стар,
уходит мыслить и скучать - в окраины, во вне- пределы.
А мне блистать, иное дело- собою небо украшать.
...Уйти в отрыв, оставив плен воображения шального.
В реале все без перемен.
( В инете тоже: пишем снова).
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
