На полу под столом пузырёк «Корвалола».
Лунный блик, перечёркнутый сумрачным словом
Ни к чему, невпопад, не к месту, не вслух.
Подсчитав всех, кружащих по комнате, мух,
Ты разобран на сотни сегментов, в распаде,
Прежний карточный замысел меркнет во взгляде.
Быть везде и нигде, заживляя причины,
Через время просеянной меры песчинок.
Воспаление, сепсис запретных желаний
Бередит, не давая возможности ране
Затянуться, унять этой боли симптомы –
Быть отныне и впредь неродным, незнакомым.
Когда для смертного умолкнет шумный день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
19 мая 1828
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.