Лазоревым наличником обрамлено
окно,
изумлённое морскою далью,
а там бессонная весна сияет глубиной,
в чуть слышном легком придыханьи
Под серой накипью солёных облаков
молчаньем таинство теснится…
И голубиная печаль парит легко -
из тонких стружек
голубица.
Ей не спуститься вниз,
крепка рука
с натянутою прочной нитью.
И только яркий свет касается слегка
резного дивного наития…
В те времена в стране зубных врачей,
чьи дочери выписывают вещи
из Лондона, чьи стиснутые клещи
вздымают вверх на знамени ничей
Зуб Мудрости, я, прячущий во рту
развалины почище Парфенона,
шпион, лазутчик, пятая колонна
гнилой провинции - в быту
профессор красноречия - я жил
в колледже возле Главного из Пресных
Озер, куда из недорослей местных
был призван для вытягиванья жил.
Все то, что я писал в те времена,
сводилось неизбежно к многоточью.
Я падал, не расстегиваясь, на
постель свою. И ежели я ночью
отыскивал звезду на потолке,
она, согласно правилам сгоранья,
сбегала на подушку по щеке
быстрей, чем я загадывал желанье.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
