Царевич спит в Неаполе и видит
росой набухший тёс на воротах,
косой слушок и брань, и хохот в свите,
заутреннюю с пеньем и в рядах
молящихся - не мир, но прелесть гнева...
Царевич плачет сонный на заре...
России нет. Отец неистов. Слева -
царица-шлюха. Мать - в монастыре.
Так - проще, видишь! Срезать, хохоча,
полбороды и сотню душ в болота
списать как есть - что рюмочку сплеча
махнуть в гортань!
Мертвяным оборотом
околдовало, душу извело!..
О, господи, зачем ещё Везувий?
Проснуться бы, а в горнице светло,
светло - и всё. Без моря. Без лазури.
Уметь бы плотничать, да драться, да курить,
да класть людей под брёвна - жить бы звонко!
Но злости нет! За что ж дал полюбить
убогих сих? Уж лучше бы ребёнком,
да - в Углич!
Не по силам!.. Грешен аз!..
Освободи! Вернусь, а там - хоть в петлю!..
Рассвет в окне стоит младенцем светлым.
Глаза закрыты. Слёзы льют из глаз.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай
Не плачь о заветной лжи.
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
1912,
Царское Село
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
