Кошка вышла на дорожку
чёрно-белая, как снег.
На гуляющую кошку
через низкое окошко
смотрите старый человек.
Очень старый, и, похоже,
он уже не в силах встать,
вместе с кошкой он не может
по дорожкам погулять….
…..
Старость и болезнь… и смерть…
…солнце… кошка… тает снег…
и хрустит под снегом гравий,
на виски как будто давит
этот хруст и этот свет,
слишком яркий, чёрно-белый..
Господи, какое дело..
мне..
до кошки… до…
в окне…
..
этот старый немец - кто он…
Почему, в конце концов,
так умильно просветлённо
мёртвое почти лицо.
Спасибо, Таня.) Вспомнился чёрненький анекдот.)
Врач (осматривая пациента): Хорошо-о-о.., хорошо-о-о-о....
Пациент (жалобно): А что хорошо-то, доктор?
Врач: Хорошо, что это у вас, а не у меня.
:)
Здравствуйте!Очень понравилось!
Увидел и немца и кошку!!!Замечательно!
С уважением.
Спасибо, Сергей, рада.)
Наташа, я в сложных чувствах...
Я родился, осознал себя и рос в отвращении к самому слову "немец".
Первым был мой дядька, фронтовик: у них Матросовых было не меньше, чем у нас.
Вторым Высоцкий:
А до войны вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою.
Он падал вниз, но был спасён...
Ваше стихотворение очень хорошее.
"И всё же, всё же, всё же..."
Спасибо, Дима. Очень важно то, что вы сказали. Получается, что в одинаковых чувствах к слову "немец" мы росли. Потому то я и поставила в названии Дрезден, потому и написала в конце именно "немец", а не просто старик. Кто он? Об этом стих, об этом. Спасибо. Сложное, беглое, и мучительно неоднозначное ощущение хотела передать. Как-то так.
Хорошее такое.
Бородатая идея требует очень хорошего исполнения. Местами это удалось. Но "не в силах встать" и "по дорожкам погулять" это некомильфо, Наташа. Это царапает. У меня тоже стишок на эту тему был.
Спасибо, Макс. Не очень, правда, въехала в коммент. Почему "бородатая"? А где твой стих? Хочу прочесть. А зачин здесь как раз весь нарочито игрушечный, случайный, маршевый - под шаг. Можно подумать, что кошка - дорожка - окошко - комильфо? То же самое - не комильфо. Идея стиха в том, что впечатление цепляет легко, случайно, но пристает, как банный лист, раздражает, и разрешается, как кому-то может показаться, диким, нелепым вопросом. Пережито, ага, не выдумано.
Понятно, что пережитое. Но, мне кажется, что ты иногда торопишься записать и опубликовать. А куда торопиться-то? Пусть впечатления отлежатся и как-то оформятся достойно. Мой стих не стопроцентно в тему - тоже наблюдал за дедушками-бабушками в другом, правда, контексте http://www.reshetoria.ru/user/Max/index.php?id=3016&page=2&ord=0
Хорошо психологически выписанный этюд "для подумать". С одной стороны - очень старый немец, переживший или участвовавший в войне и скорее всего не в Сопротивлении, с другой стороны - Дрезден - немецкая Хиросима. Подчеркнутая черно-белая картинка.
Мудрость ведь, в конце концов, это отсечение всего лишнего, включая яркость и калейдоскопичность воспоминаний, впечатлений и переживаний, в определенном смысле оскудение красок и полноты ощущения жизни, т.е. возврат к "черно-белому видению", но уже на новом обогащенном опытом этапе. Вечность уже позади и вечность уже позади. У Порога, а может уже За ним, самые обычные вещи и явления представляются как раз проявлениями этой самой Вечности. И кошка может быть равносильна всему пережитому вместе взятому.
Тонкий стих.
Спасибо, Игорь. Рада.)
Мне кажется, хороший человек этот немец или плохой - это ничего не меняет. Стихи можно писать и о плохих, и о хороших людях :)
Спасибо, Сергей. Это точно.)
Разбирать такие стихи сложное дело.
И потому, что они с подтекстом,. который не всем и не всегда виден. И потому, что сортировать тут нечего.Слишком всё выписано с толком и вкусом , с чувством,с иронией, с сомнениями и с философией жизни, и с ... грустью?
Есть ли в нём нечто примирительное с прошлым двух народов?
Браво!
Спасиб, Кать, за доброе слово.С прошлым, наверное, можно примириться только тогда, когда оно перестаёт быть актуальным. Если вы спрашивали об этом, то здесь до примирения далеко. имхо. Если же вы имели в виду вражду между этими народами, то это вражда ментальных (почти) близнецов (исторически повязаны слишком крепко), и чёрт бы их подрал, обоих.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Закат, покидая веранду, задерживается на самоваре.
Но чай остыл или выпит; в блюдце с вареньем - муха.
И тяжелый шиньон очень к лицу Варваре
Андреевне, в профиль - особенно. Крахмальная блузка глухо
застегнута у подбородка. В кресле, с погасшей трубкой,
Вяльцев шуршит газетой с речью Недоброво.
У Варвары Андреевны под шелестящей юбкой
ни-че-го.
Рояль чернеет в гостиной, прислушиваясь к овации
жестких листьев боярышника. Взятые наугад
аккорды студента Максимова будят в саду цикад,
и утки в прозрачном небе, в предчувствии авиации,
плывут в направленьи Германии. Лампа не зажжена,
и Дуня тайком в кабинете читает письмо от Никки.
Дурнушка, но как сложена! и так не похожа на
книги.
Поэтому Эрлих морщится, когда Карташев зовет
сразиться в картишки с ним, доктором и Пригожиным.
Легче прихлопнуть муху, чем отмахнуться от
мыслей о голой племяннице, спасающейся на кожаном
диване от комаров и от жары вообще.
Пригожин сдает, как ест, всем животом на столике.
Спросить, что ли, доктора о небольшом прыще?
Но стоит ли?
Душные летние сумерки, близорукое время дня,
пора, когда всякое целое теряет одну десятую.
"Вас в коломянковой паре можно принять за статую
в дальнем конце аллеи, Петр Ильич". "Меня?" -
смущается деланно Эрлих, протирая платком пенсне.
Но правда: близкое в сумерках сходится в чем-то с далью,
и Эрлих пытается вспомнить, сколько раз он имел Наталью
Федоровну во сне.
Но любит ли Вяльцева доктора? Деревья со всех сторон
липнут к распахнутым окнам усадьбы, как девки к парню.
У них и следует спрашивать, у ихних ворон и крон,
у вяза, проникшего в частности к Варваре Андреевне в спальню;
он единственный видит хозяйку в одних чулках.
Снаружи Дуня зовет купаться в вечернем озере.
Вскочить, опрокинув столик! Но трудно, когда в руках
все козыри.
И хор цикад нарастает по мере того, как число
звезд в саду увеличивается, и кажется ихним голосом.
Что - если в самом деле? "Куда меня занесло?" -
думает Эрлих, возясь в дощатом сортире с поясом.
До станции - тридцать верст; где-то петух поет.
Студент, расстегнув тужурку, упрекает министров в косности.
В провинции тоже никто никому не дает.
Как в космосе.
1993
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.