Привет!
Острые строфы, попадающие точно в цель! Классно!
С улыбкой, Надя:)
Спасибо Надя.у тебя имя моей бабушки. Она была фантастичной женщиной.
mitro, а вы не пробовали не писать? попробуйте
Я пропустил несколько твоих милых фраз, неучтивая соседка Мельпомены, вам не хватает эмоции? Судя по вашим стишкам -советуйте такое себе...Рыщите в ристалище наша "златая".
Понимаете, Мераб. То, что вы пишете, очень напоминает случайный набор красивых, пафосных словосочетаний, порой, весьма, впрочем, оригинальных (правда, редко). Видимо, в этой случайности и состоит эксперимент. Вот смотрите. Выбрав, почти случайно, несколько словосочетаний из этой вашей работы, я получила такой текст.
«Мы смертники уравнения любви!
Под ливнем дробным состоится поцелуй вечности
Нашу МАЛУЮ СМЕРТЬ щелкает по щеке в орбитах столкновений старая дверь.
Голос наш вечная цифра проходов в иное.
Четыре стен наших, и вывернет нас наизнанку ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!»
Ей, ей, этот текст ничем не хуже и не лучше вашего.
Но это не есть произведение искусства, это «надувалово», Мераб. ИМХО.
Я далека от мысли, что вы «троллите», нет, я верю, что вы искренни и видите в этих своих работах и смысл, и попытку высокого искусства. Но, одним из признаков, по-моему, настоящей, ценной вещи, является невозможность ничего в ней изменить, не испортив. Как говорится, «из песни слова не выкинешь». Ваш случай не таков. Совсем.
Пожалуйста, не сердитесь, а попробуйте, понять, и, может быть, вам удастся что-то изменить в ваших работах, а именно, сделать их неповторимыми, единственно возможными. Помните, как у Пастернака: «Опять Шопен не ищет выгод и, окрыляясь, на лету, ОДИН прокладывает выход из вероятья в правоту». Но за этим «окрыляясь, на лету» и у Пастернака и у Шопена стоит не только талант, но годы сомнений, исканий, учения и совершенствования, трудной работы.
Своим коротким замечанием, сдается мне, Оле примерно это и хотела сказать. Попробуйте не писать, прежде чем писать. :)
Наташа, сердиться на такое-верх глупости. Я вам советую, с таким же рвением и ощущением успешности в себе, разобрать 9-ую симфонию Бетховена, поверьте, будет фантастичный поп-арт! Наташа, не обижайтесь и вы, но вам явно не хватает знании, и не только из книг. С уважением к упорно пишущей, ищущей и разбирающей соседке_Мераб
Мераб, сосед мой, друг мой, вы правы, конечно, мне не хватает знаний. А кому хватает? Но ни рвения, ни ощущения успешности нет во мне. Честно, мне есть чем заняться, окромя. Я была бы вам благодарна, если бы вы поделились со мной своим знанием, но вы ответили не по существу, а просто перешли на личность и иронию. Значит, всё-таки, немножко обиделись. Мне жаль. Я рассчитывала на более содержательный ответ. Надеюсь, все-таки, что наш разговор БЫЛ не совсем уж бесполезен для нас обоих.
Наташа, я все таки люблю вас, за шербургское, мягкое окончание любой увертюры, и надеюсь, что истоки будут такими же. С искренним почтением-Мераб
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Я завещаю правнукам записки,
Где высказана будет без опаски
Вся правда об Иерониме Босхе.
Художник этот в давние года
Не бедствовал, был весел, благодушен,
Хотя и знал, что может быть повешен
На площади, перед любой из башен,
В знак приближенья Страшного суда.
Однажды Босх привел меня в харчевню.
Едва мерцала толстая свеча в ней.
Горластые гуляли палачи в ней,
Бесстыжим похваляясь ремеслом.
Босх подмигнул мне: "Мы явились, дескать,
Не чаркой стукнуть, не служанку тискать,
А на доске грунтованной на плоскость
Всех расселить в засол или на слом".
Он сел в углу, прищурился и начал:
Носы приплюснул, уши увеличил,
Перекалечил каждого и скрючил,
Их низость обозначил навсегда.
А пир в харчевне был меж тем в разгаре.
Мерзавцы, хохоча и балагуря,
Не знали, что сулит им срам и горе
Сей живописи Страшного суда.
Не догадалась дьяволова паства,
Что честное, веселое искусство
Карает воровство, казнит убийство.
Так это дело было начато.
Мы вышли из харчевни рано утром.
Над городом, озлобленным и хитрым,
Шли только тучи, согнанные ветром,
И загибались медленно в ничто.
Проснулись торгаши, монахи, судьи.
На улице калякали соседи.
А чертенята спереди и сзади
Вели себя меж них как Господа.
Так, нагло раскорячась и не прячась,
На смену людям вылезала нечисть
И возвещала горькую им участь,
Сулила близость Страшного суда.
Художник знал, что Страшный суд напишет,
Пред общим разрушеньем не опешит,
Он чувствовал, что время перепашет
Все кладбища и пепелища все.
Он вглядывался в шабаш беспримерный
На черных рынках пошлости всемирной.
Над Рейном, и над Темзой, и над Марной
Он видел смерть во всей ее красе.
Я замечал в сочельник и на пасху,
Как у картин Иеронима Босха
Толпились люди, подходили близко
И в страхе разбегались кто куда,
Сбегались вновь, искали с ближним сходство,
Кричали: "Прочь! Бесстыдство! Святотатство!"
Во избежанье Страшного суда.
4 января 1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.