От точки до точки рифмуются строчки,
несмелое... "здравствуй..."
................................с наивным... "пиши..."
В хрустящем конверте таятся цепочки
несказанных слов из вселенной души.
Под бременем "не..." - немила, нелюбима,
беспомощно горбится остов слогов.
И рвется голубка, бела и ранима,
письма моего из давящих оков.
И бьется ретивое - "быль или небыль?"
И время сочится по капельке в ночь.
И тянутся ирисы крыльями в небо.
Цветы или птицы?
............................Голубки, точь-в-точь.
Все выше взлетают прозрачные тени.
Все призрачней стая невиданных птиц.
Конверта упругие белые стены
сродни паутине подземных темниц.
Открой же запоры, прочти эти строки,
и выпусти птицу, ей нечем дышать.
Печальные ирисы - белые тоги,
предвестники радуги...
.................................Впрочем, как знать,
что там, по ту сторону?
.................................Веришь в приметы?
Случайные встречи - судьбы маховик.
За гранью признаний невестится лето.
Мы снова едины, пусть даже на миг.
И все ж... оставляю тебя... Отрекаюсь
от снов, от иллюзий, от сказок, легенд...
Ты хочешь услышать "не каюсь ли"?
......................................................Каюсь.
И в косы вплетаю цветы вместо лент.
К бутону бутон... Белых ирисов крылья
дарованы небом и в небо влекут.
И горбится остов стихов от бессилья,
и белая тога - всего лишь лоскут
от радуги, скроенной солнцем и сердцем.
Вплету и его в белоснежный венок.
Сыграю, прощаясь, не requiem, scherzo,
и к стае примкнув, полечу на восток...
Туда, где сквозь белые фалды батиста
летят, оторвавшись от грешной земли,
печальные ирисы - птицы и листья
письма.., и... теряются где-то вдали...
Ну, что же ты медлишь? Измучилась птаха.
Исчерпано время, безрадостен день.
Голубка любовью, восставшей из праха,
в ладонях твоих превратилась в мишень.
Трепещет душа. На пергаменте белом
несмелое "...здравствуй" венчает "прощай..."
Мы были с тобой на минуточку целым.
Прощаю...
....................Ты тоже меня...
...................................................Обещай,
когда-нибудь, позже, в минуту печали,
взглянув ненароком на полый конверт,
припомнить стихи, что набатом звучали,
нарвать белых ирисов скромный букет.
И выйти в луга со молитвою, босым...
И в небо шагнуть у излучины дня...
Став радугой, ирисы собраны в косы,
средь ирисов белых голубка и... я.
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
