Боян, усталостью седой, на тризне, молча, восседал.
Рукой степенно, не спеша, разводы струн перебирал,
и вырывался из - под них пророчество огня - горящий стих,
что годы грозные грядут... Но, вдруг, задумавшись, затих.
Крик чаек молнией умолк, и Конязь над судьбиной встал,
и обращаясь к Старику, во гневе грозен, так сказал:
- Что ты умолк, Вещун бесстрастный, в душе поднявши ураган?
Или не зришь, что Киев Красный, стоит на горе всем врагам?
Не разомкнул уста поэт. Тотчас в удушливом затишье,
узрели вои, как огнище Священный город пожирал.
Глаза устало Князь прикрыл, и бисер слов из уст поплыл:
Там за чертою страха нет, и ближним станет дальний свет.
Печаль проходит, затухает и только вера от беды спасает.
Поэт молчал, лишь темной струйкой стекала кровь с его чела,
забвеньем песни погубя. На поле брани он играл,
и, видя, рухнувшие стены, Руси свободу даровал.
Начинается проза, но жизнь побеждает её,
и поэзия снова, без шапки, без пуговиц двух,
прямо через ограду, чугунное через литьё,
нет, не перелезает, но перелетает, как дух.
Улыбается чуть снисходительно мне Аполлон,
это он, это жизнь и поэзия, рваный рукав,
мой кумир, как сказали бы раньше, и мой эталон,
как сказали бы позже, а ныне не скажут никак.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
