Ждем под дождем,
Едва соприкасаясь словами,
Как слепцы.
То смеемся, то рыдаем,
То подставляем ливню лица
Попеременно.
Ожерелье из отрубленных голов
Девяти муз
Раскачивается нервно, и постукивает
На твоей груди.
А капли в истерике
Приближаются к поверхности Земли.
А мы в истерике
Приближаемся к такси.
«Отвези меня к теплым берегам Анапы,
Гулять по развалинам Горгиппии».
Три тысячи рублей на лапу таксисту,
И я еду. Ухмыляется ночь,
Продолжая купаться в буре.
Проезжая Крымск, представляю волны,
И не понимаю, - куда ты делась, душа моя?
Засыпаю на заднем сидении.
Просыпаюсь в Анапе.
Снимаю комнату. Иду на пляж.
Рассвет. Море лижет пятки.
Нахожу древний город, сижу на камне.
Ты появляешься на раскопках.
На тебе белая туника и ожерелье
(головы муз смеются).
Ты говоришь на греческом
С пыльными изразцами.
Тут тепло и сухо.
А над Краснодаром
Все также лупит в барабаны Марс,
И люди там тоскуют по тебе.
Но мы сейчас так далеко поем…
Я засыпаю.
Просыпаюсь, ем, брожу
По улицам Анапы.
И возвращаюсь в город босиком.
Шумят такси, идут дожди,
У перехода милостыню просит
Инвалид слепой.
По парку белки носятся,
По шерсти их течет вода рекой.
Кубань бурлит –
Элитное жилье построили в ее воде.
Кубань нам это не простит.
Однажды Тэтис вновь придет,
И раковины Наутилуса,
которые валяются везде в районе Лаго-Наки
(мы собирали их в 2006),
Освободят чертят,
И музы запоют измором.
Мы поплывем вокруг Земли,
Набив карманы раковинами городов.
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
