Мне б умереть в седом саду,
Где соберутся инвалиды,
Стары как мартовские иды,
Забывшие свои обиды
Энтузиасты панихиды,
Весною в ночь в прянОм бреду.
И будет чуден мой конец,
В саду где звёзды цвета стали
Убогие бы молча встали,
Пьянил нектар и без печали,
В конце пути, как и в начале,
Пес лаял нам, мычал телец,
Струилось серебро луны.
Светало, догорали речи,
И в утро уходило вече...
Легко и мне, хотя далече,
Надеждой сладок жизни вечер,
И солнце рвёт остатки тьмы.
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
