Если бы я был царь, я бы издал закон, что писатель, который употребит слово, значения которого он не может объяснить, лишается права писать и получает сто ударов розог
Старуха Осень съела свет.
В потёмках утра неодет
Под одеялом облаков
Рассвет во тьме больших зрачков
Сто пятый сон глядит, презрев
Мои шаги и вялый гнев.
Пустынно, грязно. Вдруг из дыр
Перины выбился пунктир –
Всё гуще сыплет светлый пух,
Шепча о зимнем небе вслух.
А снег лохматым белым псом
Хватает, льнёт, в броске борзом –
Задор и злость, и тихий стон,
Мольба: - Прогиб пускай зачтён.
Смотри, как весел я и бел!
Я чист и мягок, как хотел
Начать свой путь, мой господин.
Так пусть идёшь ты не один –
Со мной. Сгустившись за спиной
Облегчу путь, взрывной волной
Толкну, насколько хватит сил,
Чтоб ты быстрее зарысил.
Не бойся падать – удержу,
А упадёшь – снега вскружу
И мягким девственным ковром
Под ноги брошусь кувырком.
Смеёшься, добрый человек?!
По лапам?
Мы друзья навек?!.
Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдёт, начнётся снова.
Она начнётся снова, я начну
стучать по чёрным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё,
как прежде,
что, чёрт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нём,
в том прошлом,
только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождём
в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта. 12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага
Такой-то год, такое-то число.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
