это я порылся в неопубликованном за год и нашёл интересные, на мой взгляд, вещи
* или "стих о том, как червь, взяв в руки автомат, спас мир от барбары стрейзланд(на каком-то богом забытом английском диалекте)"
She may sleeping but she must made music
and a worm for save the world is catch in hands the uzi
*
Знаешь, что общего у миксера с запятой? -
Они мешают: коктейли,сомкнуться буквам...
*
Иногда я иду, спотыкаясь о знак вопроса,
иногда - задеваю его головой,
а порой я животом натыкаюсь на знак вопроса.
И понятно, что знак этот не самый любимый мной.
*
Челюсти штолен
раскрылись, не ясно что ли?
*
В этом году все уезжают, все уезжают -
с повторением это звучит грустнее.
*
Жизнь это чаша такая, как чаща или проходной двор,
это музыка, то затихающая, то звучащая, как приговор.
*
Вместе с музыкой в плеере обветшал год.
*
Осень пять метров в секунду,
тишина, предсказанная молчанием,
рука, взявшаяся ниоткуда,
нажимает на кнопку чайника.
*
Талое и усталое время непросыхания,
тепла твоего дыхания.
Над горизонтом облако, за горизонтом облако,
под горизонтом вымокшая земля.
Находка для офтальмолога
чёрно-белая твоя презентация.
*
Ветер стучит по барабанам помойных баков,
ты глядишь вверх, и голубка в твоём зрачке.
*
хорошее имя ыня
ведь ыня почти как имя
а это-таки идеальное имя
хорошее имя имя
полезное словно вымя
ведь вымя почти как ыня
Юрка, как ты сейчас в Гренландии?
Юрка, в этом что-то неладное,
если в ужасе по снегам
скачет крови
живой стакан!
Страсть к убийству, как страсть к зачатию,
ослепленная и зловещая,
она нынче вопит: зайчатины!
Завтра взвоет о человечине...
Он лежал посреди страны,
он лежал, трепыхаясь слева,
словно серое сердце леса,
тишины.
Он лежал, синеву боков
он вздымал, он дышал пока еще,
как мучительный глаз,
моргающий,
на печальной щеке снегов.
Но внезапно, взметнувшись свечкой,
он возник,
и над лесом, над черной речкой
резанул
человечий
крик!
Звук был пронзительным и чистым, как
ультразвук
или как крик ребенка.
Я знал, что зайцы стонут. Но чтобы так?!
Это была нота жизни. Так кричат роженицы.
Так кричат перелески голые
и немые досель кусты,
так нам смерть прорезает голос
неизведанной чистоты.
Той природе, молчально-чудной,
роща, озеро ли, бревно —
им позволено слушать, чувствовать,
только голоса не дано.
Так кричат в последний и в первый.
Это жизнь, удаляясь, пела,
вылетая, как из силка,
в небосклоны и облака.
Это длилось мгновение,
мы окаменели,
как в остановившемся кинокадре.
Сапог бегущего завгара так и не коснулся земли.
Четыре черные дробинки, не долетев, вонзились
в воздух.
Он взглянул на нас. И — или это нам показалось
над горизонтальными мышцами бегуна, над
запекшимися шерстинками шеи блеснуло лицо.
Глаза были раскосы и широко расставлены, как
на фресках Дионисия.
Он взглянул изумленно и разгневанно.
Он парил.
Как бы слился с криком.
Он повис...
С искаженным и светлым ликом,
как у ангелов и певиц.
Длинноногий лесной архангел...
Плыл туман золотой к лесам.
"Охмуряет",— стрелявший схаркнул.
И беззвучно плакал пацан.
Возвращались в ночную пору.
Ветер рожу драл, как наждак.
Как багровые светофоры,
наши лица неслись во мрак.
1963
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
