— Слабый снимает с себя ношу и тем утешает себя, что слаб – а я взваливаю, я не сброшу, я наверное из тех баб, про которых Некрасов писал с восхищеньем, что входят в горящие помещенья, ищут что-то, что жизни важней… Что, кроме силы осталось во мне? Скажите, я всё ещё женщина? Не сломана, никому не обещана, искушена, сама искушаю – чем я себя утешаю? – Сказками… я сотворяю миры… а нужнее всего состоянье игры – только и живём, покуда играем. Знаете, что называется раем? – вот это особое состояние, когда заметно от души сияние.
— Ты ж поэт настоящий, у тебя дар редкий…
— И ни с чьёго стола объедки я подбирать не буду – своими ногами пройду повсюду, своими глазами увижу – взвалю – наживу грыжу – пройду, не получится – пролечу… Не потому, что я так хочу, а просто поэту нельзя иначе, а всё остальное – чушь собачья.
Ледяная ночь, мистраль
(Он еще не стих).
Вижу в окна блеск и даль
Гор, холмов нагих.
Золотой недвижный свет
До постели лег.
Никого в подлунной нет,
Только я да Бог.
Знает только он мою
Мертвую печаль,
Ту, что я от всех таю...
Холод, блеск, мистраль.
1952
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
