Лился кровью закат и сирень лиловела,
В траур красила ночь этих гроздьев кайма -
В королевстве беда...Умерла королева.
Молодая была, словно розовый май.
Плакал старый король, а толпа из придворных
Привыкала терпеть как занозу печаль:
"Колыбель ей мягка, да и няньки проворны,.
Только дует в окно сирый ветер...Так жаль! ".
И рыдал в темноту безутешно и молча
За воротами замка один менестрель.
С ним молчала гитара, в тоске своей волчьей
Издавая порою тягучую трель.
Положила судьба на младенческом лике
Два каштанных ореха, потайную печать.
Подрастёт королева и станет великой,
Красотой в белокурую нежную мать.
На прощанье споют колыбельную тихо
Шорох мягкой листвы и гитарная трель,
И дождётся река - но плохой будет выход,
Кареглазый певец... Городской менестрель.
Справа крякает рессора, слева скрипит дверца,
как-то не так мотор стучит (недавно починял).
Тяжелеет голова, болит у меня сердце,
кто эту песню сочинил, не знал, чего сочинял.
Эх, не надо было мне вчера открывать бутылку,
не тянуло бы сейчас под левою рукой.
А то вот я задумался, пропустил развилку,
все поехали по верхней, а я по другой.
А другая вымощена грубыми камнями,
не заметил, как очутился в сумрачном лесу.
Все деревья об меня спотыкаются корнями,
удивляются деревья – чего это я несу.
Удивляются дубы – что за околесица,
сколько можно то же самое, то же самое долбить.
А березы говорят: пройдет, перебесится,
просто сразу не привыкнешь мертвым быть.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
