На днях зашел ко мне альтист Данилов.
Принёс с собой бутылку "Glenfiddich"*.
Был тих собой и улыбался мило,
но в кулаке, всё время прятал шиш.
Шиш вылезал, а он его уныло,
стыдясь, опять запихивал в кулак.
Мы пили виски и альтист Данилов -
одолевал душевный свой напряг.
Когда в часах пробила полночь соло,
мы "усидели" импортный 0.7.
Он предложил сыграть на кухне в поло
и даже снял с петель на кухню дверь.
Но что-то не пошло, не покатило,
а, может, закатилось - хрен поймёшь...
И тут мгновенно вдруг исчез Данилов,
как из дырявого кармана - грош.
Я тихо удивился на мгновенье...
"Исчезнуть, не приняв "на посошок?"
Но, сунув удивление в забвенье, -
сходил неторопливо на горшок.
Потом достал бутылку из подполья -
недавно обретённый "Арманьяк".
И домовых хотел позвать к застолью,
но передумал - вреден им коньяк.
Присел к столу. Плеснул себе на донце,
но аромат едва успел внюхтить,
как вдруг бесшумно, сквозь стекло в оконце,
(вот - бесовщина! Мама моя,тить!)
возник тверёзый, как поп-корн, Данилов.
Проник, не разорив в окне стекла.
( как будто,- только что со мной не пил он?)
сидит опять на кухне у стола...
Принёс с собой футляр с альтом Альбани
и говорит: "Михалыч, - вот, припрячь,
от сыщиков, воров и прочей дряни.
А для меня настало время "Ч".
И значит, хошь не хошь, а надо выпить,
как говорят у вас "на посошок",
но, сообразно с чувствами моими,
мне нынче - не подходит коньячок.
Желая подсластить свою пилюлю,
я у монахов, мимолётом, спёр
прекрасную амброзью травяную:
"Бенедиктин" - волшебнейший ликёр"
И он, рукой пошарив под столом,
достал бутыль ( пузатую такую )
с эмблемой знаменитейшею "D.O.M." **
"Не грех, выходит, помянуть и всуе."
Мы "помянули" этой халабудой...
Данилов встал, сказал: "Ты мне не верь.
А еж ли что, - прибейся к хлопобудам"
И - не взлетел, а тихо вышел в дверь...
Вчера всё думал:
" Было иль не бЫло?
И прилетал он, или приходил?
А, может, это вовсе - не Данилов?
А тот,который альт перепилил?"
А здесь жил Мельц. Душа, как говорят...
Все было с ним до армии в порядке.
Но, сняв противоатомный наряд,
он обнаружил, что потеют пятки.
Он тут же перевел себя в разряд
больных, неприкасаемых. И взгляд
его померк. Он вписывал в тетрадки
свои за препаратом препарат.
Тетрадки громоздились.
В темноте
он бешено метался по аптекам.
Лекарства находились, но не те.
Он льстил и переплачивал по чекам,
глотал и тут же слушал в животе.
Отчаивался. В этой суете
он был, казалось, прежним человеком.
И наконец он подошел к черте
последней, как мне думалось.
Но тут
плюгавая соседка по квартире,
по виду настоящий лилипут,
взяла его за главный атрибут,
еще реальный в сумеречном мире.
Он всунул свою голову в хомут,
и вот, не зная в собственном сортире
спокойствия, он подал в институт.
Нет, он не ожил. Кто-то за него
науку грыз. И не преобразился.
Он просто погрузился в естество
и выволок того, кто мне грозился
заняться плазмой, с криком «каково!?»
Но вскоре, в довершение всего,
он крепко и надолго заразился.
И кончилось минутное родство
с мальчишкой. Может, к лучшему.
Он вновь
болтается по клиникам без толка.
Когда сестра выкачивает кровь
из вены, он приходит ненадолго
в себя – того, что с пятками. И бровь
он морщит, словно колется иголка,
способный только вымолвить, что "волка
питают ноги", услыхав: «Любовь».
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
