Почва сходит с дистанции. Берег слетает с орбит.
Карусель собирает грибы в снег-кокосовой стружке.
Серый мост, прикрывая позёмкой бочков целлюлит,
подставляет перила под локти распиханным тушкам
в поддублёночье – ватными комьями, яблочным льдом
ядовитых пилюлей и рисом, насущным, как чувства.
Гидропарк наблюдает, как, грея ладонью ладонь,
ледовитые утки клюв-в-клюв на губах запекутся
до крови – поцелуем, солёным и вечностным – до
календарной кончины зимы киевландской на левом
берегу. И река, прижимая к глазницам платок
имитаций торосов, чихает от зёрен и плевел
серой пыли и пенки примёрзших к шарфам идиом,
идиотских трёхсложных ржавеющее-тающих истин…
И земля междуводье тихонько берёт за ладонь,
и сжимает перчатки-подпорки на скованной кисти.
Так, съезжая с орбиты, встречаются почва и Днепр,
Гидропарк, пенсионный сезонно, глядит карусели
накладными глазами на этот ландшафтный вертеп,
приметрошную встречу двух не по погоде доспелых
плоскостей ли, стихий… В поднебесной духовке жара
ледяная – и жмётся река в снег-песочные гнёзда.
Небо сходит с дистанции. Небо – уже мишура,
под которой встречаются люди и пробуют воздух
на двоих не распиливать, воду смешать с крошкой почв,
словно утки, прилечь на катке, вне гостиничных зданий…
Гидропарк капюшон поднимает. И падает ночь.
И мурлычут орбиты сведёнными тесно мостами.
Наверное, у читателя и автора немножко разное восприятие. Я просто сказазал то, что почувствовал, потому что и Вечности, и Движения здесь в избытке. А что касается аллитерации... это, быть может, не совсем аллитерация - читаемость: просто ты очень часто стыкуешь жесткие согласные, отчего текст тяжеловато читать вслух, а стихи обязательно должны читаться вслух. У Иосифа, например, строчки смотрятся громоздко, а звучат легко, как перышко (если, разумеется, не сам он их читает), и потому впечатываются в сознание сразу и намертво. Но это, опять же, личное и субъективное сравнение.
ну да, это не аллитерация, в таком трактовании я согласна. просто от аллитерации шарахнулась даже - вроде бы и цели не ставила, и нет её здесь вообще, а как то, чго нет, может быть "никаким" в таком контексте?
ну а восприятие всегда разное, это понятно. и интересно))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Хотелось бы поесть борща
и что-то сделать сообща:
пойти на улицу с плакатом,
напиться, подписать протест,
уехать прочь из этих мест
и дверью хлопнуть. Да куда там.
Не то что держат взаперти,
а просто некуда идти:
в кино ремонт, а в бане были.
На перекресток – обонять
бензин, болтаться, обгонять
толпу, себя, автомобили.
Фонарь трясется на столбе,
двоит, троит друзей в толпе:
тот – лирик в форме заявлений,
тот – мастер петь обиняком,
а тот – гуляет бедняком,
подъяв кулак, что твой Евгений.
Родимых улиц шумный крест
венчают храмы этих мест.
Два – в память воинских событий.
Что моряков, что пушкарей,
чугунных пушек, якорей,
мечей, цепей, кровопролитий!
А третий, главный, храм, увы,
златой лишился головы,
зато одет в гранитный китель.
Там в окнах никогда не спят,
и тех, кто нынче там распят,
не посещает небожитель.
"Голым-гола ночная мгла".
Толпа к собору притекла,
и ночь, с востока начиная,
задергала колокола,
и от своих свечей зажгла
сердца мистерия ночная.
Дохлебан борщ, а каша не
доедена, но уж кашне
мать поправляет на подростке.
Свистит мильтон. Звонит звонарь.
Но главное – шумит словарь,
словарь шумит на перекрестке.
душа крест человек чело
век вещь пространство ничего
сад воздух время море рыба
чернила пыль пол потолок
бумага мышь мысль мотылек
снег мрамор дерево спасибо
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.