Если мудрец попадает к глупцам, не должен он ждать от них почета, а если глупец болтовней своей победит мудреца, то нет в этом ничего удивительного, ибо камнем можно расколоть алмаз
Почва сходит с дистанции. Берег слетает с орбит.
Карусель собирает грибы в снег-кокосовой стружке.
Серый мост, прикрывая позёмкой бочков целлюлит,
подставляет перила под локти распиханным тушкам
в поддублёночье – ватными комьями, яблочным льдом
ядовитых пилюлей и рисом, насущным, как чувства.
Гидропарк наблюдает, как, грея ладонью ладонь,
ледовитые утки клюв-в-клюв на губах запекутся
до крови – поцелуем, солёным и вечностным – до
календарной кончины зимы киевландской на левом
берегу. И река, прижимая к глазницам платок
имитаций торосов, чихает от зёрен и плевел
серой пыли и пенки примёрзших к шарфам идиом,
идиотских трёхсложных ржавеющее-тающих истин…
И земля междуводье тихонько берёт за ладонь,
и сжимает перчатки-подпорки на скованной кисти.
Так, съезжая с орбиты, встречаются почва и Днепр,
Гидропарк, пенсионный сезонно, глядит карусели
накладными глазами на этот ландшафтный вертеп,
приметрошную встречу двух не по погоде доспелых
плоскостей ли, стихий… В поднебесной духовке жара
ледяная – и жмётся река в снег-песочные гнёзда.
Небо сходит с дистанции. Небо – уже мишура,
под которой встречаются люди и пробуют воздух
на двоих не распиливать, воду смешать с крошкой почв,
словно утки, прилечь на катке, вне гостиничных зданий…
Гидропарк капюшон поднимает. И падает ночь.
И мурлычут орбиты сведёнными тесно мостами.
Наверное, у читателя и автора немножко разное восприятие. Я просто сказазал то, что почувствовал, потому что и Вечности, и Движения здесь в избытке. А что касается аллитерации... это, быть может, не совсем аллитерация - читаемость: просто ты очень часто стыкуешь жесткие согласные, отчего текст тяжеловато читать вслух, а стихи обязательно должны читаться вслух. У Иосифа, например, строчки смотрятся громоздко, а звучат легко, как перышко (если, разумеется, не сам он их читает), и потому впечатываются в сознание сразу и намертво. Но это, опять же, личное и субъективное сравнение.
ну да, это не аллитерация, в таком трактовании я согласна. просто от аллитерации шарахнулась даже - вроде бы и цели не ставила, и нет её здесь вообще, а как то, чго нет, может быть "никаким" в таком контексте?
ну а восприятие всегда разное, это понятно. и интересно))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Характерная особенность натюрмортов
петербургской школы
состоит в том, что все они
остались неоконченными.
Путеводитель
Лучок нарезан колесом. Огурчик морщится соленый. Горбушка горбится. На всем грубоватый свет зеленый. Мало свету из окна, вот и лепишь ты, мудила, цвет бутылки, цвет сукна армейского мундира. Ну, не ехать же на юг. Это надо сколько денег. Ни художеств, ни наук, мы не академик. Пусть Иванов и Щедрин пишут миртовые рощи. Мы сегодня нашустрим чего-нибудь попроще. Васька, где ты там жива! Сбегай в лавочку, Васена, натюрморт рубля на два в долг забрать до пенсиона. От Невы неверен свет. Свечка. отсветы печурки. Это, почитай, что нет. Нет света в Петербурге. Не отпить ли чутку лишь нам из натюрморта... Что ты, Васька, там скулишь, чухонская морда. Зелень, темень. Никак ночь опять накатила. Остается неоконч Еще одна картина Графин, графленый угольком, граненой рюмочки коснулся, знать, художник под хмельком заснул, не проснулся.
Л. Лосев (1937 — ?). НАТЮРМОРТ.
Бумага, пиш. маш. Неоконч.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.