Какое глупое действие –
энергией трения греться
Они говорят, мол, лезвия
пластают живое сердце
А после, набором слов
бессмысленных до неприличия,
забьют чуланы голов,
к вещам бесполезным
привычные
Какой нелепый процесс –
шланг заправлять в горловину
Вот, предположим, залез
среднеквадратично
наполовину,
Его назад вынимать
с усердием, разуму чуждым
Потом опять и опять
вставлять без видимой нУжды
Затем пытаться встромить
сей шланг в иные изъяны,
сводя дифферент энтропий
к критической постоянной
Нелогичностью мир оскорбя,
(Товарищи, не поверите!)
Где-то внутри себя
открывают невидимый вентиль
(Впрочем, логики нет нигде –
ни вглубь, ни выше, ни ниже) –
биосинтез новых людей
видно, требует скользкой жижи
Бывает, особи сложат стих,
это – из слов, чтобы складно и ярко
звучал невнятный термин “любовь”– так у них
зовётся та
шлангозаправка
Прилетел, понимаете, эдакий, -
где чего у него - ни понять
И давай - бе-бе-бе - набебекивать,
Вроде, значится, критиковать.
Сам - поганка глазастая, бледная, -
да шевелится пара рогов.
Обозвал он «любовь» нашу трением,
окрестил шлангом мой «ого-го».
Я ему покажу, как завидовать,
нашим самым интимным местам.
Прищемлю я ему его либидо,
вот, найду только, где оно там. )
Ых! мощный эгзпромдт
спасибо
(ну это он меж своих, не нам... а тоб сразу меж рогов-то утюгом причепятали)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Какая осень!
Дали далеки.
Струится небо,
землю отражая.
Везут медленноходые быки
тяжелые телеги урожая.
И я в такую осень родилась.
Начало дня
встает в оконной раме.
Весь город пахнет спелыми плодами.
Под окнами бегут ребята в класс.
А я уже не бегаю - хожу,
порою утомляюсь на работе.
А я уже с такими не дружу,
меня такие называют "тетей".
Но не подумай,
будто я грущу.
Нет!
Я хожу притихшей и счастливой,
фальшиво и уверенно свищу
последних фильмов легкие мотивы.
Пойду гулять
и дождик пережду
в продмаге или в булочной Арбата.
Мы родились
в пятнадцатом году,
мои двадцатилетние ребята.
Едва встречая первую весну,
не узнаны убитыми отцами,
мы встали
в предпоследнюю войну,
чтобы в войне последней
стать бойцами.
Кому-то пасть в бою?
А если мне?
О чем я вспомню
и о чем забуду,
прислушиваясь к дорогой земле,
не веря в смерть,
упрямо веря чуду.
А если мне?
Еще не заржаветь
штыку под ливнем,
не размыться следу,
когда моим товарищам пропеть
со мною вместе взятую победу.
Ее услышу я
сквозь ход орудий,
сквозь холодок последней темноты...
Еще едят мороженое люди
и продаются мокрые цветы.
Прошла машина,
увезла гудок.
Проносит утро
новый запах хлеба,
и ясно тает облачный снежок
голубенькими лужицами неба.
1935
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.