Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
А. Ахматова
"Устал. Наверное, довольно. Все почти готово", -
сказал себе, любуясь пляжем, юный бог.
А волны с удивлением накатывали снова
и били новенький утес в скалистый бок.
Вчера еще Земля стекала лавою с предгорий.
и Океан, собою жертвуя, утес
лепил из магмы жаркой с помощью фантасмагорий.
Базальта брызги он в себя песком унес,
разгладил трещинки, промыл под валунами арки,
кокосовых четыре пальмы посадил.
Под ноги бросил тысячами ракушки-подарки
и, обратившись в Ветер, музыку родил.
А, насладившись сотворенным им пейзажем скальным,
Погрузившись в рокочущий седой прибой,
Забылся сном, в тысячелетия ушедшем славным -
Проснулся лишь межгалактической весной.
Добавил пару звезд на фиолетовое небо.
Зевнул, сглотнул и... неожиданно исчез -
атлет, миры с тоски творящий, в возрасте эфеба.
А остров, пляж по-прежнему полны чудес...
Когда-то пена здесь родит другого бога дочку.
Сейчас же даже Кронос-Время не рожден.
А Безымянный лепит Терру-Землю в одиночку.
Мы подождем,..
мы еще долго подождем...
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
