Это гул беззвучной крови в жилах рек?
Это смех лучей на коже белых век?
Или, может, это стих и ветер слов
Катит резво по «железке» без углов?
- Кто милее, – крикну, – эхо или я?
Хохот краткий и от скал отпрыгнет: - Я!
-Ах, ты хитрое лесное существо!
Всех милее? Да, конечно! – Эхо: - Во!
Спорить с ним – что против ветра пыль кидать.
Лучше стану молча землю целовать.
Слушать, как рождает звуки тишина,
Как движением наполнена волна,
Меж деревьев мысью скачет по верхам,
Прячет звуки, начат нечет чудесам:
Глухо брякнет шишка в омут старых игл,
Шасть на свет – трава поднимется на выгон,
- «Хьют» и «хьют», – хихичет зяблик на заре,
- «Солнце встало!», – и зарянка в имбире.
Звуки прыгают, сминаются, живут
И, послушные чьему-то ведовству,
То растут, то опадают, то плывут.
Это эхо – несравненный переплут.
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
