К зарождению жизни был я непричастен, или исповедь Адама
К зарождению жизни был я непричастен
Кто-то там без меня ДНК сплёл венок
Но я был сам собой, накрахмаленный счастьем
В дивном райском саду. Но, вдруг стал одинок
Всё казалось с навья, так чего не хватало?
Было что пожевать, чтоб потом отдохнуть
Облака надо мной, словно счастья лекало
К самой выси высот простирали мне путь
Раз проснулся один, что такое творится
Что-то было не так, не хватала ребра
А со мною сидит… в голом виде девица
Без пожиток своих… и иного добра
Сам же гол как сокол, предо мною же дама
Что-то ангел твердил, передав жизни суть
Ты крылатый прости, за наивность, Адама
Что услышать я мог, если голая грудь…
Но сперва ничего, всё забавно и дрябло
Только дамочка та, всё ж хватила за край
Наготовила мне… две шарлотки… из яблок
Съел, потом «досвидос», по этапу, за рай
Опосля, на земле, дюже вкалывал шибко
Для любимой жены, всяких прочих затей
Зря сам яблоки ел, это было ошибкой
Нафига я прозрел, нафиг делал детей!?
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
