Здесь побудка, как шутка – ароматом оладий
И шкворчаньем яишни на простом чугуне.
Ни минутки у будки не сидит пес Аркадий
Громыхая цепочкой на своей стороне.
Я вскочу спозаранок, нахлобучу панамку,
Побегу огородом до пасленовых кущ
И до крови сдеру комариные ранки,
Наберусь до отвала, а к обеду вернусь.
Полежу на рогожке, пока стол под навесом
ВиноградолозОвым не прогнется дугой
Будто я с пластилином - позабавилась с тестом
Мастерица - бабуля узловатой рукой.
Я, конечно, усядусь на любимое место –
Под приемник, орущий на А(э)М чистоте
На до блеска затертое старое кресло,
И как следует вспомню о своем животе:
Съем пяток пельменей и уважу вареник
И студеным узваром сполосну за щекой,
Закручуся юлою, подхвачу с пола веник
И пойду на сраженье с паутиной седой.
Из буфета кулёк утащу с карамелью
О скрипучий косяк на веранде упрусь
Где с задумчивым видом отдамся безделью
И от тихого счастья ей-ей разревусь.
Потяну плавно носом – пахнет будто грозою,
И, действительно, скоро дождь обрушится враз
Тент живой впопыхах ловит капли лозою
На скамье сигареты – дедов мокнет Пегас.
Пустоцветом зарос вековой палисадник,
Плачет ливнем сорняк и малиновый куст
И крапивы-задиры горячий рассадник
Издает под потоками жалобный хруст
Утки щелкают смачно кожурою от тыквы
Слышен с улицы свист хворостины тугой
Я за этот денек к местным звукам привыкла –
Это гонят коров толстобоких домой.
Скоро-скоро поспеет кавун на грядке,
Отстучал на сегодня соседский колун
Мне поможет сейчас разложить по прядкам
Косу теплую бабушке кот-баюн.
Завтра выйду на ниву - кормить воробышков
Хлебных крошек готова кормушка,
А еще загорать! Покрывала баробышки
Отпечатают в пузе смешные ватрушки.
В сентябре мне опять возвращаться в садик
И глотать с толстой пенкою молоко
Только будет рука помнить мягкий батик
Платья бабушки – и от этого станет легко.
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
