Тех дней полуденный заказник,
тот перечень счастливых дней,
был, как беспамятство, и разве
что льнул к листве и рылся в ней.
Так в каталогах, где-то близко,
плетётся летопись, когда
черновики и переписку
уносит вдумчиво вода.
Так примиряются с теченьем,
находят вкус в сличеньи дат,
и, дней ли счёт ведя, ночей ли,
уже не просто говорят,
а быстрым шёпотом вплетаясь
в противоречье дат и дней
ума причудливую завязь
находят в летописи, в ней
вдруг обнаружат жизнь, задворки,
дворы с балконами в стекле;
где от травинок привкус горький
и тень от крыши на земле.
Где мир опознан и укромен,
где летопись ложится ниц,
стеклом размыто солнце вровень
с явленьями случайных лиц,
в границах трав и плоских кровель,
и просто так – поверх границ,
и в черепашьем мятеже
листвы над окнами, в проходе
сквозь тень и свет, где сам уже
теряешься в теченье сотен
оптических созданий дня.
Уйти в сравнения, в работу
сравненья ночи и огня,
стихосложения и счёта…
Так возле тайны шарит кто-то
так кто-то рядом говорит,
и день с летописаньем слит…
Уйти в мгновенные сравненья,
в помарки летоисчисленья,
уйти туда, где спорит с тенью
не постигаемая зреньем
страстей и смысла кутерьма,
и вытекает из письма
спор вдохновенья с отрезвленьем,
спор безрассудства и ума.
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
1953
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
