Кварталы и дома под проливным дождем...
В кафе - холодный чай и два эклера с кремом...
Сидим который час,
Встаем, но не идем.
Садимся снова,
Вслух читаем Лема.
Закрыта дверь снаружи,
Мы сидим.
Пьем кофе
И читаем СтанислАва.
Ты говоришь: «СтанИслав».
Мы едим
Засохший крем.
Я говорю: «Отрава».
Смеешься ты...
За окнами метель
Бушует,
И совсем не видно город.
Тебе пора в приснившийся отель,
Чтоб не идти ты вновь находишь повод.
Уже весна, а мы сидим в кафе,
В которое давно никто не ходит.
Дадим ему название на «фэ»:
«Львов» или «Краков»,
Что-то в этом роде.
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
