Летает бабочкой.
… Легка,
…… прозрачна,
……… призрачна.
Но, сядет нА сердце
и болью бьется в грудь.
… Твоя,
…… моя –
уже не знаю, тризна чья?
Любви?
Так, значит, нашей.
… Ладно.
…… Пусть.
Уже прошло.
А вдруг не начиналось?
И наша боль маячит впереди –
как махаон, над сердцем разлеталась.
А над тобой
... летает?
... ... Погоди...
Вдруг ночью мотыльком сквозь сон пробьется.
И снова сердце ей моё:
– Отдай!
Как будто светится оно.
А мотылек
… все вьётся
…… вьётся –
Что будет, если сядет?
... Отгадай!
Я твою бабочку к себе возьму –
погреться.
Им здесь вдвоем, наверно, в самый раз.
Я на одну булавку их,
сквозь трепетное сердце...
Пусть только сядут...
… Хлоп –
… … и «нету нас»…
Осенний вечер в скромном городке,
гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодком в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что смог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствие атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный "бьюик" фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу,
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
