-1-
мелок изюм твоих слов и косточки в нём
я же привыкла к другому стилю и чувствам
мрачно в ларцах ожиданий и в радостях пусто
дорого слово но мы не узнаем почём
мелкие камешки ветер в саду ворошит
листья сдувает и ветки склоняются долу
не разделить ни судьбу ни счастливую долю
ранено сердце не смог уберечь его щит
- 2-
Она была надменна. Откровенна. Хороша.
И перламутром отливали обнажённые колени.
Движенья грации полны и томной южной лени.
А раздеваться как она умела! Умело, не спеша.
Носила яркие шарфы и блузки цвета чайных роз.
Не признавала танец "твист" и туфли на шнуровке.
Любила сливу в шоколаде, в букетах- веточки берёз.
А кофе вечно покупала про запас, большую упаковку.
Она умела плакать тихо и не размазывая тушь,
Не оставлять помады след на тонком фильтре сигареты.
И прятать острый ум, его с улыбкой кутать в чушь.
И так любить тебя ...весной, зимой и летом
-3-
Запрети меня царским указом,даже имя сотри в порошок.
Отряхни его с пальцев. Как пыльцу неизвестных цветов.
От которых пары прямо в нос.И прекрасен их сок.
И которые в вазе сломались от тяжести слов.
Отними всё святое -место, радости, иммунитет.
Привяжи меня сказками к местности. Чтоб ходила щенком за тобой.
Спрячь в рукав алой туники царской итальянский стилет.
И поставь меня в круг на продажу. Белокожей рабой.
.
Для чего это всё? Чтоб свалился упрямства венец.
Чтобы я поняла. Не до шуток.
Finita.
Конец.
От отца мне остался приёмник — я слушал эфир.
А от брата остались часы, я сменил ремешок
и носил, и пришла мне догадка, что я некрофил,
и припомнилось шило и вспоротый шилом мешок.
Мне осталась страна — добрым молодцам вечный наказ.
Семерых закопают живьём, одному повезёт.
И никак не пойму, я один или семеро нас.
Вдохновляет меня и смущает такой эпизод:
как Шопена мой дед заиграл на басовой струне
и сказал моей маме: «Мала ещё старших корить.
Я при Сталине пожил, а Сталин загнулся при мне.
Ради этого, деточка, стоило бросить курить».
Ничего не боялся с Трёхгорки мужик. Почему?
Потому ли, как думает мама, что в тридцать втором
ничего не бояться сказала цыганка ему.
Что случится с Иваном — не может случиться с Петром.
Озадачился дед: «Как известны тебе имена?!»
А цыганка за дверь, он вдогонку а дверь заперта.
И тюрьма и сума, а потом мировая война
мордовали Ивана, уча фатализму Петра.
Что печатными буквами писано нам на роду —
не умеет прочесть всероссийский народный Смирнов.
«Не беда, — говорит, навсегда попадая в беду, —
где-то должен быть выход». Ба-бах. До свиданья, Смирнов.
Я один на земле, до смешного один на земле.
Я стою как дурак, и стрекочут часы на руке.
«Береги свою голову в пепле, а ноги в тепле» —
я сберёг. Почему ж ты забыл обо мне, дураке?
Как юродствует внук, величаво немотствует дед.
Умирает пай-мальчик и розгу целует взасос.
Очертанья предмета надёжно скрывают предмет.
Вопрошает ответ, на вопрос отвечает вопрос.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
