Я, папа,cумерки. А мама спит давно.
Отец рисует снова молодости шаржи.
Как-будто крутит черно-белое кино.
Люблю его тем больше, чем он старше.
Ах, чудо-байки про житьё-бытьё!
Как быть студентом было славно прямо,
Как в первый раз поцеловал он маму.
Любовь горит, мы греем руки над костром.
Горячий до кипящей лавы чёрный чай-
Так папа пьёт, чтоб кипяток покруче.
Я знаю-он на свете самый лучший.
Прихлопнет словно моль мою печаль.
В калейдоскопе чувств, в улыбках до ушей
Он проявляет удивительное рвение
Прилепит пластырь оцарапанной душе,
Как в детстве клеил на разбитые колени.
Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей
и обеими руками обнимал моих друзей —
Водяного с Черепахой, щуря детские глаза.
Над ушами и носами пролетали небеса.
Можно лечь на синий воздух и почти что полететь,
на бескрайние просторы влажным взором посмотреть:
лес налево, луг направо, лесовозы, трактора.
Вот бродяги-работяги поправляются с утра.
Вот с корзинами маячат бабки, дети — грибники.
Моют хмурые ребята мотоциклы у реки.
Можно лечь на теплый ветер и подумать-полежать:
может, правда нам отсюда никуда не уезжать?
А иначе даром, что ли, желторотый дуралей —
я на крыше паровоза ехал в город Уфалей!
И на каждом на вагоне, волей вольною пьяна,
«Приму» ехала курила вся свердловская шпана.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
