Да, жизнь подобна фотоснимку, с годами выцветает вся.
Любовь и голод спят в обнимку, бог знает чем питаются.
Театр, придуманный Шекспиром играет плохо вон из рук.
Любовь и голод правят миром, кто здесь "главреж", а кто "худрук"-
какая разница, панове? Играем с чистого листа!
Взамен обглоданной любови выходит похоть-"суперстар".
А голод...Рукоплещут ложи, сплошное браво и восторг.
Хлеб наш насущный, Слово Божье - преаппетитнейший хот-дог.
А вот галёрка подкачала...Не заценила всю игру.
От птичек синих и от чаек лишь горстка косточек в углу.
"Нет в них огня, перчинки, соли" - бурчит пресыщенный народ.
На пальцах жуткие мозоли натёр Небесный Кукловод.
Когда дадут в буфете пиво, рак на галёрке засвистит.
У Виктюка и у Шекспира владеет сценой трансвестит.
Сюжет античной скучной пьесы неподходящ для модных сцен.
Уже давно мужи-ахейцы не бондят по морю Елен.
Из всех искусств для нас важнейшим есть...Гладиаторский стриптиз!
И по наводке знойных женщин похищен юноша Парис.
Когда бы грек увидел это, все наши игрища божков,
он свой гекзаметр на куплеты, как требуху для пирожков,
перекрутил бы для шансона, и пел эФэМ ди-джей Цыклоп
о тяжком жребии Ясона и о коварстве Пенелоп.
Но боже ж мой, какая мука: в пиццотый раз услышать "Bell"!
Пусть одиночество и сука - где одиночество-кобель?
Любовь, свобода, голод, братство и равенство во всей красе,
от них так хочется стреляться в российской лесополосе -
не так, как в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, где ещё - Бог весть...
-"Ты видишь суслика?"
-"Не вижу..."
-"И я не вижу. А он - есть."
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
