А. Кубрику, чтобы он продолжал видеть и ловить мышей
Вот сидит поэт у мыса.
Вот к нему суется крыса.
Осуждает его крыса:
«Ты чего сидишь поэт?
дела что ли лучше нет?
может, что-нибудь болит?
может, вовсе инвалид?»
«Эх, мышара, эх, мышара,
что-то ты совсем не шаришь,
ведь понятно и ежу,
что не просто так сижу».
Крыса пробует сначала:
«Ты наверно подмечаешь,
как у лодок бьются чайки
и туристиков печальных
укачало-укачало…?
Да тебе бы не мешало
поднапрячь, друг, полушарья!
Ну, какая ж я мышара?
Я вполне себе у мыса
уважаемая крыса.»
И с усмешкою нечаянной
ей поэт наш отвечает:
«Ерунду ты говоришь!
Я сижу затем у мыса,
чтоб в тебе подметить, крыса,
надоедливую мышь».
В короткую ночь перелетной порой
Я имя твое повторял, как пароль.
Под окнами липа шумела,
И месяц вонзался в нее топором,
Щербатым, как профиль Шопена.
Нам липа шептала, что ночь коротка –
Последняя спичка на дне коробка.
Я имя твое наготове берег,
Как гром тишина грозовая,
Летя по Каретной в табачный ларек,
Авансом такси вызывая.
Пустые звонки вырывались из рук,
Над почтой минуты мигали.
На город снижался невидимый звук,
Мазурку сшивая кругами.
Не я тебе липу сажал под окном,
Дорогу свою не стелил полотном.
Слеза моя, кровь и ключица.
Нам без толку выпало вместе в одном
Раздвоенном мире случиться.
Останется воздух, а дерево – прах.
Пространство спешит на свободу.
Нам выпало жить в сопряженных мирах,
Без разницы звезд над собою.
Я черный Манхэттен измерю пешком,
Где месяц висит над бетонным мешком,
Сигнальная капля живая,
Минуту с минутой, стежок за стежком
Мазурку из мрака сшивая.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
