Апрель - мой любимый
месяц, ибо я в нем
родилась...
Сквозь непогоду сентября
мелькнет апрель -
хоть на минутку,
да ко мне заглянет,
зеленоглазый белокурый
менестрель,
веселый сказочник,
смешной забавник...
Он подмигнет, такой родной,
до боли мой,
подарит ветку
белоснежной вишни.
Я постою с ним,
снова стану молодой,
прижмусь к его плечу.
Ему, мальчишке,
я расскажу, сквозь слезы,
что пока жива,
и что сентябрь
достал дождем ужасно.
Что вот, простыла.
Разболелась голова.
Но я держусь
и не хожу на красный.
И мы простимся с ним,
и снова - дежавю,
где нам отпущена
всего одна минута,
пообещаю -
до апреля доживу,
а он -
что обязательно наступит...
Сквозь непогоду сентября
мелькнет апрель -
хоть на минутку,
да ко мне заглянет,
зеленоглазый белокурый
менестрель,
веселый сказочник,
смешной забавник...
Он подмигнет, такой родной,
до боли мой,
подарит ветку
белоснежной вишни.
Я постою с ним,
снова стану молодой,
прижмусь к его плечу.
вот это бы взяла цитатно к твоему произведению на турнир )))
не хотелось своевольничать, думала автору виднее
вернёшь не турнир при таких обстоятельствах?
с обязательной ссылкой на всё произведение
забыла об этом сказать
Ир, если для твоей задумки это важно, то используй, конечно. Хотя я не вижу смысла. Не шедевр однако)
Я думаю, на турнир будет много произведений, и надобность в этом стихе отпадет))
там уже официально причесали правила, но я со своей облачностью не отказалась бы
(ой! какая-то я жадная, всё будто — моё-моё...)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Анциферова. Жанна. Сложена
была на диво. В рубенсовском вкусе.
В фамилии и имени всегда
скрывалась офицерская жена.
Курсант-подводник оказался в курсе
голландской школы живописи. Да
простит мне Бог, но все-таки как вещ
бывает голос пионерской речи!
А так мы выражали свой восторг:
«Берешь все это в руки, маешь вещь!»
и «Эти ноги на мои бы плечи!»
...Теперь вокруг нее – Владивосток,
сырые сопки, бухты, облака.
Медведица, глядящаяся в спальню,
и пихта, заменяющая ель.
Одна шестая вправду велика.
Ложась в постель, как циркуль в готовальню,
она глядит на флотскую шинель,
и пуговицы, блещущие в ряд,
напоминают фонари квартала
и детство и, мгновение спустя,
огромный, черный, мокрый Ленинград,
откуда прямо с выпускного бала
перешагнула на корабль шутя.
Счастливица? Да. Кройка и шитье.
Работа в клубе. Рейды по горящим
осенним сопкам. Стирка дотемна.
Да и воспоминанья у нее
сливаются все больше с настоящим:
из двадцати восьми своих она
двенадцать лет живет уже вдали
от всех объектов памяти, при муже.
Подлодка выплывает из пучин.
Поселок спит. И на краю земли
дверь хлопает. И делается уже
от следствий расстояние причин.
Бомбардировщик стонет в облаках.
Хорал лягушек рвется из канавы.
Позванивает горка хрусталя
во время каждой стойки на руках.
И музыка струится с Окинавы,
журнала мод страницы шевеля.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.