Пишу. Уж заполночь. Но солнце в груди, что Вами зажжено, стучится в пыльное оконце, стучится в пыльное окно. Когда б я в силах был молчанье сдержать под этот стукоток, под это пыльное стучанье, когда и воздуха глоток не лезет в пыльную трахею, когда под этот перестук припоминается Психея – душа пыльна любовных мук.
Да что душа! И тело тоже стремится Вас запечатлеть. Оно без Вас гореть не может – ну как без Вас ему гореть? Как вряд ли Вы могли заметить, была гроза, и ливень был, но и течению столетий не затушить любовный пыл мой.
Бог мой, я скажу Вам дале: Вы упоительно давно так низко в душу мне запали, что мне уже не все равно, откуда Вы и кто такая, с каких неведомых орбит, моей орбите потакая, явились. Помню, Гераклит в своих писаниях не дважды входил, уже не выходя. Вот так и я – любовной жажды, увы, в отсутствие дождя не утолить. Возьмем Данаю. Но нам Данаи не дано. Я вновь о Вас припоминаю от стука в пыльное окно.
Вот и любовь, не запылилась…
Продолжу так: пора признать, в меня смятение вселилось, - писать Вам, или не писать? Пока ж пишу, перу вверяю свой нежный нрав, свой пылкий пыл, себе сомнений добавляю…
А впрочем, как бы челн ни плыл – княжна, увы, стремится в воду. Вам это следует учесть. И не влияют на погоду ни красота ее, ни честь. Ведь жизнь, – она лишь раз даётся, поди-попробуй, предреки, как Ваше слово отзовется с крутого берега реки.
P.S. Все так же крутится планета. На самой пыльной из планет я до рассвета жду ответа. Предпочитаю tet-a-tet.
Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня — опять, как вчера, —
Обложили меня, обложили,
Гонят весело на номера.
Из-за елей хлопочут двустволки —
Там охотники прячутся в тень.
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали — «Нельзя за флажки!»
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же — вожак, дай ответ —
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?
Волк не должен, не может иначе!
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся и поднял ружье.
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Я из повиновения вышел
За флажки — жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
Рвусь из сил, из всех сухожилий,
Но сегодня — не так, как вчера!
Обложили меня, обложили,
Но остались ни с чем егеря!
Идет охота на волков, идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
1968
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
