Одурело нахмурена в перекрестии даль,
золотого налью вина в невесомый бокал,
прикурю чуть небрежно я от высокой свечи.
Ты не плачь, моя нежная, лучше сядь, помолчим.
Мне б слова те заветные, - да не вспомнить уже.
Просыпается светлая золотая мишень,
мы вдыхаем черёмуху, пальцы веточки мнут.
Талых глаз твоих омуты - мой последний приют.
Мокнут листья на площади в позолоченной мгле,
и холодная очередь нас прижала к земле.
Хоть от смерти не денешься, да не время ещё...
Я мишень свою бережно укрываю плащом.
Льётся тонкими струями из ладони песок.
Знаешь что, поцелуй меня в поседевший висок.
Пусть заносит нас листьями в золотистую падь...
От людей не таимся мы. Просто, некого ждать.
Над белой бумагой потея,
перо изгрызая на треть,
все мучаясь, как бы Фаддея
еще побольнее поддеть:
"Жена у тебя потаскушка,
и хуже ты даже жида..."
Фаддею и слушать-то скучно,
с Фаддея что с гуся вода.
Фаддей Венедиктыч Булгарин
съел гуся, что дивно изжарен,
засим накропал без затей
статью "О прекрасном" Фаддей,
на чижика в клеточке дунул,
в уборной слегка повонял,
а там заодно и обдумал
он твой некролог, Ювенал.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
