Студентка небольшого роста,
чуть подбородок вознеся,
в фойе стихи читала Бродского
и центром мира мнила вся:
и стул, и ВУЗ, и эту осень
богвестькакого мартобря…
Из томика смотрел Иосиф
на воскрешения обряд:
как голос плыл ея картавый,
в оконных стёклах дребезжа,
как ей из сутолоки бравой
к нему хотелось убежать…
Но нравилась студентам чтица –
так в холод тянутся к теплу –
и на губах её речистых
изогнут был венерин лук.
Отличница!...скромняга!...дура…
Никто ей не черкнёт строки.
Сбежит от всех в аспирантуру,
и Бродский не пожмёт руки.
Забудь скорей чем жил Иосиф,
взгляни: здесь всяк себе поэт,
здесь каждый сам себе философ
на сотню лет. Небродских лет.
А здесь жила Петрова. Не могу
припомнить даже имени. Ей-Богу.
Покажется, наверное, что лгу,
а я – не помню. К этому порогу
я часто приближался на бегу,
но только дважды... Нет, не берегу
как память, ибо если бы помногу,
то вспомнил бы... А так вот – ни гу-гу.
Верней, не так. Скорей, наоборот
все было бы. Но нет и разговору
о чем-то ярком... Дьявол разберет!
Лишь помню, как в полуночную пору,
когда ворвался муж, я – сумасброд -
подобно удирающему вору,
с балкона на асфальт по светофору
сползал по-рачьи, задом наперед.
Теперь она в милиции. Стучит
машинкою. Отжившие матроны
глядят в окно. Там дерево торчит.
На дереве беснуются вороны.
И опись над кареткою кричит:
«Расстрелянные в августе патроны».
Из сумки вылезают макароны.
И за стеной уборная журчит.
Трагедия? О если бы.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
